Женщины Маяковского: Лиля Брик. Маяковский и Брик

Лиля Брик и Последний Футурист «Леночке и Эдику Лимонову – не очень красивая Лиля», – написала Лиля Брик на обороте фотографии – точнее, кадра из фильма, где она – молодая, в балетной пачке – касается рукой мужской руки. Разумеется, это рука её вечного партнёра

Лиля Брик, тоже sex appeal У Маяковского, на Таганке, встречали новый 1930 год. Журналист-историк В. Скорятин достаточно полно воспроизводит то застолье, которое было так похоже на множество других в салоне Маяковского – Брик: «Сыпались остроты. Сочинялись стихотворные

В 1914 году Маяковский встречался с 18-летней звездой богемы Софьей Шамардиной. Длилось это недолго и превратилось в скандальную историю; пошли слухи, что поэт заразил девушку «дурной болезнью». Сама Шамардина позже назвала это «гнусной клеветой», и есть версия, что информацию распространил Максим Горький, влюбленный в барышню. Дошло до того, что спустя годы Маяковский собирался «бить морду» буревестнику революции, но конфликт уладила .

Брик была старше Маяковского на два года, и эта, пускай формальная, разница ощущалась заметно: в их отношениях вела именно она, поэт же играл роль ведомого, подчиняющегося. Брик и Маяковский познакомились летом 1915-го, будущая муза поэта на тот момент уже три года была замужем за Осипом Бриком. Лиля «украла» Маяковского у своей сестры Эльзы, с которой тогда тот встречался. Собственно, именно Эльза привела Маяковского в петербургскую квартиру Бриков на улице Жуковского. Поэт читал свежайшую поэму «Облако в штанах», снискал восторженный прием, был очарован хозяйкой, чувство оказалось взаимным. Осип помог издать «Облако», все трое сдружились, и Маяковский, не желая расставаться с новым увлечением, задержался в Петрограде. Постепенно дом Бриков превратился в модный литературный салон, а вскоре между поэтом и новой музой начался роман, который был спокойно воспринят мужем Лили.

«Эльзочка, не делай такие страшные глаза. Я сказала Осе, что мое чувство к Володе проверено, прочно и что я ему теперь жена. И Ося согласен», - эти слова, поразившие Эльзу до глубины души, оказались правдой. В 1918 году Брики и Маяковский стали жить втроем, весной следующего года перебрались в Москву, где совершенно не скрывали своих прогрессивных отношений. Лиля вместе с поэтом трудилась в «Окнах РОСТА», Осип работал в ЧК.

Любовь Маяковского к Брик (которой он посвящал все свои поэмы) была эмоциональной, по складу характера он нуждался в постоянных встрясках, что все чаще утомляло Лилю. Регулярные сцены, уходы-возвращения, - отношения в паре не были безоблачными. Брик позволяла себе пренебрежительно отзываться о Маяковском, называя его скучным, и в итоге перестала хранить ему верность. Это, впрочем, не мешало Лиле держать поэта на коротком поводке, следя за тем, чтобы Маяковский никуда от нее не ушел. В завещании тот указал Брик как одну из наследниц, и ей досталась половина прав на его сочинения.

Не только Брик разрешала себе увлечения на стороне; при всей своей любви к ней Маяковский периодически срывался на романы разной степени тяжести. В 1925-м, в ходе поездки в Америку поэт оказался в поразившем его Нью-Йорке. Гостя у Давида Бурлюка, он принимал участие в поэтических сходках, на одной из них познакомившись с эмигранткой Елизаветой Зиберт (взявшей имя Элли и фамилию бывшего мужа - Джонс). Бурный роман длился недолго, итогом стало появление единственной дочери поэта, Елены Патриции. Узнав о ребенке, Маяковский пытался вновь попасть в Штаты, но его не выпускали. Встреча все-таки состоялась - в Ницце, в 1928 году. Патриция Томпсон живет там же, где родилась, - в Нью-Йорке, она преподаватель, автор многих книг, в том числе исследования «Маяковский на Манхэттэне, история любви».

Недавняя студентка, работавшая в Госиздате, была большой поклонницей творчества Маяковского. Свои отношения с поэтом длившиеся несколько лет, она называла «больше, чем романом». О близкой дружбе не могло быть и речи, вспоминала Брюханенко, но, несмотря на то, что она была «никто, а он - поэт», свою важность для Маяковского Наталья понимала хорошо. Как и остальных своих женщин, Маяковский терзал Брюханенко вспышками то гнева, то холодности, то беспредельной любви, но их отношения длились до самой смерти поэта.

Во время поездки во Францию в 1928 году Маяковский познакомился с эмигранткой Татьяной Яковлевой, второй главной женщиной в его жизни. Купив Лиле Брик в Париже автомобиль, поэт был готов забыть про нее ради Татьяны. Брик, почувствовав, что Маяковский может перейти в другие руки, приложила максимум усилий, чтобы роман не получил продолжение. Спустя год после их парижской встречи Маяковский, умолявший Яковлеву приехать в Советский Союз, пытался вновь отправиться во Францию, но ему отказали в визе.

Татьяна Яковлева позже стала женой Александра Либермана, арт-директора журнала Vogue. Либерманы жили в Нью-Йорке, их квартира была важным местом встреч людей искусства, от Сальвадора Дали до Трумена Капоте. Свою встречу с второй музой Маяковского описал, среди прочих, Эдуард Лимонов в «Это я, Эдичка».

Последнее сильное увлечение Маяковского, актриса театра МХАТ Вероника Полонская, была младше поэта на 15 лет. Полонская, замужняя женщина (ее супругом был актер Михаил Яншин), с трудом выносила сцены, которые ей устраивал Маяковский. Тот требовал, чтобы Вероника ушла от мужа, приходил в ярость, не получая желаемого. Отношения постоянно пребывали в стадии разрыва, в итоге все кончилось 14 апреля 1930 года, когда поэт покончил с собой.

хранитель изящной словесности

Она: литератор, актриса с еврейскими корнями

Он: советский поэт

Счастливые часов не наблюдают…

В конце июля 1915 года 22-летний Маяковский, набирающий популярность поэт, был приглашен Эльзой Каган в дом ее старшей сестры Лили в Петрограде. Лиля была замужем и почти на два года старше восторженного юноши, который, прочитав гостям поэму «Облако в штанах», неожиданно попросил разрешения посвятить произведение хозяйке вечера. Это обидело Эльзу, но Маяковский, прежде за ней ухаживавший, всего себя отдал ее сестре. День знакомства с Лилей будущий мэтр советской поэзии назвал в автобиографии «Я сам» «радостнейшей датой».

Не прошло и недели, как Владимир пришел в дом Бриков и с порога заявил Лиле и ее мужу Осипу, что жить без нее не может. Так начался «брак втроем», который продлился вплоть до трагической кончины Маяковского – самоубийства, совершенного 14 апреля 1930 года. Весной 1919-го Брики и Маяковский переехали в Москву, как и в Петрограде, втроем в одну квартиру; с 1922 года часто и надолго выезжали за границу. Где бы они ни находились, их пристанище превращалось в богемный салон, привлекавший писателей, художников, искусствоведов. Брики взяли на себя роль литературных агентов Маяковского, заводя полезные связи и занимаясь изданием его произведений.

«Обручальным» украшением Лили в отношениях с поэтом стало кольцо с гравировкой ее инициалов ЛЮБ (Лиля Юрьевна Брик), повторяющихся по окружности. Получалось бесконечное «люблю»: ЛЮБЛЮБЛЮБЛЮ… Она носила его не снимая до конца своих дней (пламенного стихотворца ей суждено было пережить на 48 лет), как кулон, на золотой цепочке. В ответ Лиля подарила любимому кольцо, тоже с инициалами, придумав перевернуть первую букву его фамилии. И вышло графичное, зеркальное соседство W и М: Владимир (на латинице) Маяковский.

Формула любви

В бермудском треугольнике «Брики – Маяковский» были бурные внутренние и внешние течения. У Осипа, Лили и Владимира практически всегда имелись отношения с кем-то на стороне, при этом за закрытыми дверями их общего дома не раз случались капризы, ссоры и сцены ревности «среди своих». Осип и Владимир делили любимую женщину, а она не допускала, чтобы Маяковский сильно привязался к какой-то другой красавице: посвящал стихи, долго ухаживал, подумывал о браке…

Искренность и глубину чувств поэта-бунтаря к светской даме со свободными взглядами на семью и мораль не ставят под сомнение ни современники, ни биографы и исследователи его творчества. С Лилей сложнее. Ее привязанность к Маяковскому не лишена мотивов тщеславия, корысти (фактически он содержал семью Бриков, обеспечивая им жизнь на широкую ногу с деликатесами, бельем и косметикой из Франции, антикварными предметами интерьера и личным автомобилем) и собственничества – будь счастлив или со мной, или ни с кем! Кто-то из знавших скандальное трио очень точно назвал музу и мучительницу Маяковского «бестией, балансировавшей на грани добра и зла» – роковой женщиной, леди-вамп, как сказали бы мы сегодня, за которой репутация сердцеедки тянулась с гимназических лет.

Он звал ее Кися, Кисик, она его - Щен, Щененок. И это поразительным образом отражало самую суть их отношений. Лиля Брик, как кошка, гуляла сама по себе, Владимир Маяковский был предан ей совершенно по-собачьи. Она всегда держала поводок натянутым. Всегда, даже когда ее чувство ослабло. Разорвать эту связь сумела только пуля.

Если

я

чего написал,

если

чего

сказал -

тому виной

глаза-небеса,

любимой

моей

глаза.

Он ни на букву не солгал и не слукавил. И те, кто сегодня обличают легкомысленную кокетку, распутницу, "агента НКВД", роковую соблазнительницу - femme fatale, мерзавку, что довела Маяковского до самоубийства, на самом деле плюют на его могилу. Стыдно не верить великому поэту: он точно знал, кому и чему на самом деле обязан. Знала и она. Тому есть свидетели, вполне беспристрастные. К примеру, сын ее последнего мужа, Василия Абгаровича Катаняна, писатель и режиссер Василий Катанян утверждал, что Лиля Брик "с первых дней знакомства с ним [Маяковским] понимала, с кем имеет дело". И если Лиля смотрела сквозь пальцы на соперниц, то только на тех, кому Маяковский не посвящал стихов. Сказать бы "муза" - впасть в пафос. Скорее, это пушкинское: "и божество, и вдохновенье". В 1918 году он подарил ей издание поэмы "Человек" и размашисто написал: "Автору стихов моих Лилиньке - Володя".

Пришла -

деловито,

за рыком,

за ростом,

взглянув,

разглядела просто мальчика.

Взяла,

отобрала сердце

и просто

пошла играть -

как девочка мячиком.

На самом деле Лиля никуда не приходила - пришел он. В первый раз, летом 1915 года в Малаховке, на даче ее родителей они почти не заметили друг друга. Маяковский тогда ухаживал за младшей из дочерей присяжного поверенного Юрия Александровича Кагана Эльзой, и не обратил внимания на замужнюю Лилю Юрьевну.

<< Сёстры Брик, Лиля и Эльза

"Мы сидели вечером на лавочке около дачи, пришел Маяковский, поздоровался и ушел с Элей гулять", - вспоминала потом мадам Брик. Кавалер сестры был ей смутно знаком: она однажды видела его на вечере в честь какого-то юбилея Бальмонта. Мудрено было не заметить: Маяковский выступал "от врагов" и речь его была, по словам Лили, "блестящей".

И во вторую встречу они эмоционально разминулись. Через месяц после того мимолетного знакомства в Малаховке, он неожиданно явился в питерскую квартиру Бриков и… опять не понравился! Лиля сочла его хвастуном и нахалом, и не слишком лестно отозвалась о его стихах. И только с третьего, как в сказке, раза, там же в Петрограде на улице Жуковского, 7, когда Маяковский прочел Брикам "Облако в штанах" их обоих, поэта и Лилю, как пригвоздило друг к другу.

Маяковский немедленно, не стесняясь присутствием Эльзы, попросил разрешения посвятить поэму Лиле Юрьевне. И Лилю не смутили чувства сестры. С мужем, Осипом Максимовичем Бриком, навсегда любимым Осей, отношения уже разладились. Но жить до самой смерти Брика в 1945 году они будут всегда вместе - такова она, Лиля. Которая, по словам Маяковского, всегда права.

Версты улиц взмахами шагов мну.
Куда я денусь, этот ад тая!
Какому небесному Гофману
выдумалась ты, проклятая?!

На вопрос, заданный Маяковским в поэме "Флейта-позвоночник", ответ не найден до сих пор. "Неотразимое обаяние ее незаурядной личности", как сформулировал это пасынок Лили Брик, остается загадкой по сей день. Впору публиковать "донжуанский список": с самых отроческих лет перед чарами Лили Каган не мог устоять практически никто. Родной дядя бухался на колени и требовал выйти за него замуж. Два романа одновременно - не дичь, а обыденность: бывало, и не раз! И это притом, что признанной красавицей Лиля Юрьевна не была: зложелатели ехидно отмечают слишком крупную для маленького тела голову, тяжелую челюсть, сутулую спину и ужасный нервный тик, который коверкал лицо при сильном расстройстве.

"Первое впечатление от Лили - Боже мой, ведь она некрасива: большая голова, сутулится…, - подтверждает Галина Дмитриевна Катанян, тогда жена Василия Абгаровича. - Но она улыбнулась мне, все ее лицо вспыхнуло и озарилось, и я увидела перед собой красавицу - огромные ореховые глаза, чудесной формы рот, миндальные зубы… Вся она была какая-то бело-розовая. Ухоженные маленькие руки, изящно обутые ножки. В ней была прелесть, притягивающая с первого взгляда. Она хотела нравиться всем — молодым, старым, мужчинам, женщинам, детям… И нравилась!"

Любители мистических совпадений разглядят тут перст судьбы: Юрий Каган был не чужд поэзии, читал немецких классиков и назвал старшую дочь в честь Лили Шенеман, возлюбленной Гёте. В огромных ореховых глазах, "глазах-небесах", подмеченных зорким взглядом поэта, тонули все. Кроме единственного, того, кто был нужен всю жизнь, и всю жизнь ускользал. Лиля влюбилась в Осипа Максимовича Брика гимназисткой 13 лет.

Шел 1905 год и семнадцатилетний Брик, старший брат ее подруги, вел у них кружок для изучения политической экономии. Именно его холодность довела Лилю до того самого тика и выпадения волос. Она все же добилась своего, но ненадолго: 26 марта 1912 года сыграли свадьбу, а через два года, говоря словами Лили Юрьевны, "мы физически с ним как-то расползлись". Но эти два года она потом вспоминала в "Пристрастных рассказах", как самые счастливые годы своей жизни, абсолютно безмятежные.

Брак, навеки разрубивший сердце, принес, тем не менее, практическую пользу. Физически расставшись с Бриком, но оставшись жить с ним в одной квартире - иного Лиля и не мыслила! - она обрела свободу, невиданную ни для какой мужней жены и ни для какой девицы ее круга. Но ставши свободной в поведении, Лиля Юрьевна пожизненно осталась в эмоциональном и интеллектуальном плену у Осипа Максимовича. Косвенно он повинен и в этой любовной истории: как Лиля могла остаться равнодушной к Маяковскому, если в него - в поэта - влюбился Ося? И даже издал "Облако в штанах" небольшим тиражом на свои средства. И дальше материально помогал поэту - Брик происходил из семьи коммерсантов, и умел добывать деньги.

У меня в душе ни одного седого волоса,

и старческой нежности нет в ней!

иду - красивый,

двадцатидвухлетний.

Вот такого красивого, двадцатидвухлетнего его и увидела Лиля. Он был куда проще нее, уроженки старой столицы, девочки из интеллигентной семьи - дочки присяжного повереного. Владимир Маяковский явился на свет в горской глуши, в горах Закавказья, под "багдадскими", как он писал небесами, то есть в селе Багдати тогдашней Кутаисской губернии, где его отец, Владимир Константинович служил в лесничестве. Мама, Александра Алексеевна, кубанская казачка, консерваторий, как Елена Юльевна Каган, не кончала. Будущий огромный поэт учился в гимназии в Кутаиси, когда наполовину осиротел: сшивая бумаги, отец укололся иголкой и умер от заражения крови.

С тех гимназических лет и на всю жизнь у Маяковского остались ненависть к булавкам, страх перед сепсисом, осторожность до мнительности и привычка постоянно мыть руки. Недаром Лилю Юрьевну так возмутила фраза из книги Виктора Шкловского "О Маяковском": "Л.Брик Маяковского остригла, велела ему помыться, переодела". В раздражении она оставила пометку на полях: "Всегда был чистоплотен".

Вот я богохулил.
Орал, что бога нет,
а бог такую из пекловых глубин,
что перед ней гора заволнуется и дрогнет,
вывел и велел:
люби!

Гора заволновалась, дрогнула и послушалась божьего веленья. В тот вечер третьего знакомства он не вернулся обратно в Куоккалу, откуда приехал. Бросил все: вещи, белье, отданное в стирку, нанял номер в гостинице "Пале-Рояль" поблизости от улицы Жуковского. И пошел в атаку.

Нынче только ленивый не процитировал Лилиных строк:

Это было нападение, Володя не просто влюбился в меня, он напал на меня. Два с половиной года не было у меня спокойной минуты - буквально. И хотя фактически мы с Осипом Максимовичем жили в разводе, я сопротивлялась поэту. Меня пугали его напористость, рост, его громада, неуемная, необузданная страсть. Любовь его была безмерна. Володя влюбился в меня сразу и навсегда. Я говорю - навсегда, навеки - оттого, что это останется в веках, и не родился тот богатырь, который сотрет эту любовь с лица земли".

Да, все было именно так. И на вопрос заданный им в "Облаке":

Будет любовь или нет?
Какая -
большая или крошечная? - жизнь дала ответ, озвученный в поэме "Флейта-позвоночник":

Это, может быть,
последняя в мире любовь
вызарилась румянцем чахоточного.

Действительно, "маленький, смирный любёночек" не получился. Как Маяковский потом напишет в поэме "Про это", он сразу обозначил себя "земной любви искупителем", сразу встал за всех, за всех плакал и расплачивался.

Он немедленно поселился на Надеждинской (потом ее переименуют в его честь, и в наши дни эта улица живет под именем Маяковского), он будет ежедневно молить о свиданиях, и ошеломленная Лиля не найдет в себе сил для отказа.

Они будут встречаться в его комнате, благоухающей, цветами, купленными для Лили. И часами гулять по городу - позднелетнему, осеннему, зимнему Петрограду. Однажды забрели в порт, и Лиля спросила, почему из корабельных труб не идет дым. "Они не смеют дымить в вашем присутствии", - немедленно нашелся Маяковский.

Ах, как это было красиво: изящная, уверенная в себе - той уверенностью, которая дается обращенным к ней сильным чувством, - Лиля, со вкусом одетая, элегантная с отменными манерами и одновременно непосредственная и бойкая на язык! И Маяковский - громадный, по-особому грациозный, весь переполненный любовью, преображающей его внешне и открывающей божественные шлюзы - стихи льются из него непрерывным потоком. Эти стихи сразу поставят Маяковского в число значительнейших поэтов XX века:

Но мне не до розовой мякоти,
которую столетия выжуют.
Сегодня к новым ногам лягте!
Тебя пою,
накрашенную,
рыжую.
Может быть, от дней этих,
жутких, как штыков острия,
когда столетия выбелят бороду,
останемся только
ты
и я,
бросающийся за тобой от города к городу.

Но и бросающийся за ней от города к городу, воспевая накрашенную, рыжую, поэт с самого начала отчетливо - даром что в любовном угаре! - понимал, что вводит любимую Лилю в историю:

Любовь мою,
как апостол во время оно,
по тысяче тысяч разнесу дорог.
Тебе в веках уготована корона,
а в короне слова мои —
радугой судорог.

Флоты - и то стекаются в гавани.

Поезд - и то к вокзалу гонит.

Ну, а меня к тебе и подавней

- я же люблю! -

тянет и клонит.

Скупой спускается пушкинский рыцарь

подвалом своим любоваться и рыться.

Так я

к тебе возвращаюсь, любимая.

Мое это сердце,

любуюсь моим я.

Ни о какой "menage a trois", то есть любви втроем, не было и речи, недаром Лиля Юрьевна и в пожилых годах приходила в ярость, читая домыслы на эту тему. На исходе жизни она сформулировала это эпатажно-внятно: "Я всегда любила одного: одного Осю, одного Володю, одного Виталия и одного Васю".

Впрочем, от Оси на первых порах роман скрывали, и никто сейчас уже не скажет, отчего: то ли в глубине души Лиля надеялась, что с Бриком еще все наладится, то ли полагала тайный роман более стильным и романтичным. Раскрыть тайну она отважилась уже в 1918-м, но и тогда Брики не разъехались: у Лили не хватило духу. "Мы все решили никогда не расставаться и прожили всю жизнь близкими друзьями, тесно связанными общими интересами, вкусами, делами".

Владимир Маяковский и семья Брик, Осип и Лиля

Какой дикостью это ни казалось окружающим, Маяковский и Брик приняли это смиренно. И до конца жизни поэта Брики и Владимир Владимирович жили одной семьей, хотя чувства менялись - живые ведь люди! Но если вообще уместно сравнивать чувства, с самого начала и до фатального выстрела он любил ее страстнее, неотступнее, самозабвеннее.

Маяковского, по словам Катаняна-младшего, всю жизнь страшно волновало, что Лиля любила не только его, но и его стихи. Но и Лилю - более рассудочную, нарочито, по свидетельствам, отстраненную - мощно затягивало в бездну чувств поэта. Бесконечно трогательно ее описание возлюбленного: "Совсем он был тогда еще щенок, да и внешностью ужасно походил на щенка: огромные лапы и голова - и по улицам носился, задрав хвост, и лаял зря, на кого попало, и страшно вилял хвостом, когда провинится. Мы его так и прозвали - Щеном". Имя прижилось и понравилось: отныне письма и телеграммы Личику, Лучику, Лилятику, Кисе, Кисику Маяковский подписывал: "Щен". Или рисовал щенка вместо подписи. А когда он подобрал на улице щенка, тот тоже стал зваться Щеном.

Первые годы все было лучезарно. Ей первой он нес каждое написанное слово. И улыбка и нахмуренные брови - все вызывало к жизни стихи, и какие! Лилю только сильно удивляло, что Маяковский ревнует и мучается. Почему, ведь она ответила на его чувство?

А там,
где тундрой мир вылинял,
где с северным ветром ведет река торги, —
на цепь нацарапаю имя Лилино
и цепь исцелую во мраке каторги.

Написанное в том, исходном для этой любовной истории 1915 году, сбылось позже едва не буквально. Нет, конечно, не на цепи, как поэт написал во "Флейте-позвоночник" - Маяковский "нацарапал имя Лилино" на кольце, которое подарил любимой. Лилины буквы-инициалы вились по кругу Л Ю Б Л Ю Б Л Ю Б, выражая то, что он испытывал. Она в ответ заказала написать на перстне Маяковского WM - его инициалы на латыни. То были не обручальные кольца, которые пара в ту пору считала мещанско-буржуазными штучками, - то были просто перстни-печатки.

И эта мелкая деталь - знак времени. Фон этой яркой истории любви - огненный, бурный: Первая мировая война, две подряд революции, Гражданская. Ломалась жизнь, с ног на голову переворачивались представления, укорачивались юбки и волосы, в помойку летели манишки и корсеты, норма менялась местами с патологией. И поведение тоже: жизнь (пусть не любовь) втроем - в пандан этим переменам, в струю, в тренд. Лиля и Маяковский шагали в ногу с этим временем.

Эта тема пришла,

остальные оттерла

и одна

безраздельно стала близка.

Эта тема ножом подступила к горлу.

Молотобоец!

От сердца к вискам.

Эта тема день истемнила, в темень

колотись — велела — строчками лбов.

Имя

этой

теме:

……..!

В конце 1922 года в их отношениях наступил кризис. Лиля была недовольна всем: Маяковским, бытом, который заедал, отношениями, привычкой, которая, как ей казалось, заменила собой любовь. К тому же у Лили начался новый роман… Наилучшим выходом она посчитала разлуку с Маяковским. Пока что на два месяца.

В феврале 1923 года Лиля Юрьевна писала сестре Эльзе, которая жила уже тогда в Париже: "Мне в такой степени опостылели Володины: халтура, карты и пр. пр., что я попросила его два месяца не бывать у нас и обдумать, как он дошел до жизни такой. Если он увидит, что овчинка стоит выделки, то через два месяца я опять приму его. Если же нет - нет, Бог с ним!"

Ослушаться Маяковский не смог. Два месяца он жил в своей комнате на Лубянке: лишь эти стены да бумага, на которой возникала поэма "Про это", знали, как далась ему эта разлука. Под "записочной рябью", упомянутой в поэме, он погребал не себя, а ее: стоял под Лилиными окнами, передавал через домработницу записки с рисунками.

Он присылал мне цветы и птиц в клетках - таких же узников, как он. Большого клеста, который ел мясо, гадил, как лошадь, и прогрызал клетку за клеткой. Но я ухаживала за ним из суеверного чувства — если погибнет птица, случится что-нибудь плохое с Володей".

Оба выдержали. Маяковский вынырнул из мрака отчаяния с шедевром, который прочел Лиле прямо в тамбуре поезда, которым они отправились в Ленинград. Слегка пристыженная - он страдал, а она жила, как ни в чем не бывало! - Лиля исходила гордостью: не будь этой разлуки-наказания, не было бы и шедевра.

Кроме любви твоей,

мне

нету моря,

а у любви твоей и плачем не вымолишь отдых.

Нельзя сказать, что Маяковский не пытался освободиться из любовного плена. Старался, да еще как! Правда, это началось лишь тогда, когда он окончательно убедился, что не занимает в ее жизни главного места. Медведь ревности долго не расставался со шкурой, но весной 1925 года Лиля объявила Маяковскому, что больше его не любит. Со всей искренностью, на которую она была способна, Лиля Юрьевна надеялась, что и его чувство остыло, и Маяковский слишком мучится не будет. Но спустить Щена с поводка? Как бы не так: стоило Маяковскому увлечься редактором Госиздата Натальей Брюханенко и уехать с ней в Крым, как вслед немедленно полетело Лилино письмо: "Пожалуйста, не женись всерьез, а то меня все уверяют, что ты страшно влюблен и обязательно женишься". Высокая красавица-блондинка была забыта в ту же минуту, когда поезд из Крыма подошел к перрону московского вокзала и Маяковский увидел Кису - она его встречала.

В 1925 Маяковский отправился за океан. Русская эмигрантка Элли Джонс, которая в следующем году родит от него дочь, вспоминала в потрясении: в первые же минуты знакомства Маяковский попросил ее пойти с ним в магазин, купить подарки для жены! Никаких иллюзий Элли Джонс с самого начала не питала, разве что смиренно потом умоляла Маяковского в письме: "Попросите "человека, которого любите", чтобы она запретила Вам жечь свечу с обоих концов!"

Ах, жаль, что именно эта просьба никак не могла быть выполнена! В 1928 году в Париже Маяковский познакомился с русской эмигранткой Татьяной Яковлевой. Лиля неистовствовала: он посмел посвятить новой даме сердца стихи! Не влюбиться, нет, это она вполне допускала, и о ревности рассуждала с насмешкой: "Что за бабушкины нравы". Но стихи - и какие! Вот эти:

И эти:

Любить -

это с простынь,

бессонницей рваных,

срываться,

ревнуя к Копернику,

его,

а не мужа Марьи Иванны,

считая

своим

соперником.

Впервые на ее территорию зашли так беспардонно: роль музы-вдохновительницы она не могла уступить никому! Маяковский в Париж за Яковлевой так и не поехал: то ли Татьяна и впрямь не согласилась на вторые роли, понимая, что сердце Маяковского занято Лилей, то ли сестры Лиля Брик и Эльза Триоле искусно разладили этот брак. Лиля как бы невзначай, по ошибке, прочла при Маяковском письмо от сестры, где та сообщала, что Татьяна Яковлева приняла предложение виконта дю Плесси.

Последним увлечением Маяковского стала Вероника Полонская. Это она, уходя, от Маяковского услышала финальный выстрел. Кстати, именно Брики познакомили актрису и дочь артистов, юную жену МХАТовского актера Яншина с Маяковским. Он умолял ее уйти от мужа и жить с ним и даже записался в писательский кооператив, чтобы получить квартиру, где они могли бы жить вместе. Но молоденькая Нора, как звали ее все, отчетливо понимала, что сказанное когда-то Маяковским и вовсе даже не ей, а Брюханенко, по-прежнему в силе: "Я люблю Лилю. Ко всем остальным я могу относиться только хорошо или очень хорошо, но любить я уже могу только на втором месте".

Разрушить налаженную, хотя, вероятно, не такую уж и счастливую жизнь, ради второго места? С угрозой немедленно лишиться мужа, как только Лиля Юрьевна на пару дней поменяет гнев на милость и скажет: "Ап!"? И у 22-летней Норы хватило жизненного опыта не бросаться очертя голову в авантюру. А она в тот злосчастный день еще и на репетицию спешила…

Как говорят -

"инцидент исперчен",

любовная лодка

разбилась о быт.

Я с жизнью в расчете

и не к чему перечень

взаимных болей,

бед

и обид.

Фатальное решение вовсе не было спонтанным. Предсмертная записка помечена датой "12/ IV-30 г" - получается, что поэт два дня обдумывал принятое решение. И никто не мог отговорить: Лиля, дважды в разные годы отводившая эту беду, была в отъезде - за границей. Ее ждали для похорон: Александра Алексеевна, по словам Катаняна-младшего, не соглашалась хоронить сына в отсутствие Лили. Сохранилось письмо, написанное Лилей Юрьевной в Париж сестре: "Любимый мой Элик, я знаю совершенно точно, как это случилось, но для того, чтобы понять это, надо было знать Володю так, как знала его я. Если б я или Ося были в Москве, Володя был бы жив. Стихи из предсмертного письма были написаны давно мне и совсем не собирались оказаться предсмертными: С тобой мы в расчете и не к чему перечень | Взаимных болей, бед и обид.

"С тобой мы в расчете", а не "Я с жизнью в расчете", как в предсмертном письме…" Кроме этих старых стихов, в записке было прощание: "В том, что умираю, не вините никого и, пожалуйста, не сплетничайте. Покойник этого ужасно не любил. Мама, сестры и товарищи, простите - это не способ (другим не советую), но у меня выходов нет". И прощальные просьбы: "Товарищ правительство, моя семья - это Лиля Брик, мама, сестры и Вероника Витольдовна Полонская. Если ты устроишь им сносную жизнь - спасибо. Начатые стихи отдайте Брикам, они разберутся".

И на пороге вечности: "Лиля - люби меня". Без надрыва, без восклицательного знака, обреченно.

Эта вакансия: первого в мире поэта масс — так скоро-то не заполнится. И оборачиваться на Маяковского нам, а может быть, и нашим внукам, придется не назад, а вперед. ... Боюсь, что, несмотря на народные похороны, на весь почет ему, весь плач по нем Москвы и России, Россия и до сих пор до конца не поняла, кто ей был дан в лице Маяковского. ... Маяковский первый новый человек нового мира, первый грядущий. Кто этого не понял, не понял в нем ничего». (Марина Цветаева , 1932) Критики Маяковского имеют к нему такое же отношение, как старуха, лечившая эллинов от паховой грыжи, к Гераклу...» (Осип Мандельштам . Из записных книжек)

Владимир Маяковский и Лиля Брик

"Да, мы теперь решили навсегда поселиться втроем", - деловито подтвердил Осип Брик. Бедная Эльза решила, что все происходящее - очередной футуристический эпатаж. Однако сильнее недоумения было острое чувство горечи: она все еще любила этого долговязого трубогласного Маяковского.

ТАНГО ВТРОЁМ

Именно Эльза три года назад притащила его, своего давнего ухажера, в петроградскую квартиру Бриков. Маяковский только что закончил поэму "Облако в штанах" и, готовый читать свои произведения когда угодно и где угодно, самоуверенно расположившись в проеме двери, раскрыл тетрадь... "Мы подняли головы, - вспоминала Лиля Юрьевна, - и до конца вечера не спускали глаз с невиданного чуда". Эльза торжествовала: ее друга приняли всерьез! Жаль, она не обратила внимания, какими глазами Маяковский смотрел на хозяйку дома. Дальше произошло нечто совсем уж странное. Закончив чтение, Маяковский, словно сомнамбула, приблизился к Лиле и, раскрыв на первой странице тетрадь с текстом, спросил: "Можно я посвящу это вам?" Под перекрестными взглядами сестер - восхищенным Лилиным и недоуменно-отчаянным Эльзиным - он вывел над заглавием поэмы: "Лиле Юрьевне Брик". В тот же день Маяковский восторженно выкрикивал своему другу Корнею Чуковскому, что встретил ту самую, неповторимую, единственную....

Лиля же отнюдь не была склонна к подобным гиперболам, поскольку отличалась чрезвычайной трезвостью характера. До поры до времени ей просто льстило внимание "гения", как они с Осей тут же окрестили нового поэта.

26 февраля 1912 года, когда дочь юриста Юрия Александровича Кагана Лиля вышла замуж за недавнего выпускника юридического факультета Осипа Брика, у ее родителей просто гора свалилась с плеч. Для интеллигентных супругов, исправно посещавших литературные вечера и музыкальные салоны, старшая дочь была существом иной породы - странным и опасным. Едва девчонке исполнилось 13, как она поняла, что обладает безграничной властью над мужскими сердцами. Достаточно было Лиле бросить на выбранный ею объект свой горячий колдовской взор темно-карих глаз - и жертва начинала задыхаться от эротического угара. Однажды на Лилю, еще пребывавшую в нимфеточном возрасте, обратил внимание сам Шаляпин и пригласил в ложу на свой спектакль. А уж Федор Иванович знал толк в женщинах!

Родители с гордостью зачитывали гостям оригинальные сочинения старшей дочери, не подозревая, что литературным даром обладает вовсе не Лиля, а влюбленный в нее до беспамятства учитель словесности, писавший за нее эти опусы! Чтобы спасти репутацию семьи, мать в конце концов отправила Лилю к бабушке - в польский город Катовице. И что же? В нее влюбился родной дядя и потребовал у отца немедленно дать согласие на брак. Когда очередная любовная история юной Лили закончилась беременностью, ее в лучших традициях романов XIX века отправили в глушь - подальше от позора. Там был произведен то ли аборт, то ли искусственные роды.

Однако Осипа Брика, судя по всему, Лилино прошлое совершенно не смущало. Человек чрезвычайно умный и проницательный, он не мог не понимать: вряд ли из нее получится хорошая жена. К тому времени, когда на Лилю обрушилась любовь Маяковского, она уже давно успела потерять супружескую добродетель, о чем Осип прекрасно знал. К этой женщине его привязывало совсем другое. По собственному признанию Брика, его восхищала в ней безумная жажда жизни, он нуждался в ее редкой способности превращать будни в праздник. Кроме того, Осипа с Лилей объединяла и общая страсть: оба они увлеченно коллекционировали таланты, чувствуя в человеке Божий дар так же безошибочно, как хорошая гончая - нужный след.

В семье Бриков Осип первым увлекся Маяковским: стал ежедневно приглашать поэта в дом читать стихи, издавал за свой счет его книжки... При этом Осипа нисколько не смущало, что, приходя к ним, "гений" усаживался напротив его жены и, не сводя с нее страстного взора, повторял, что боготворит, обожает, не может без нее жить. Брик с восторгом слушал, как Владимир читал, обращаясь к Лиле: "Все равно любовь моя - тяжкая гиря, ведь висит на тебе, куда ни бежала б..."

Итак, Лиля все рассчитала точно и не сомневалась, что найдет у Оси поддержку. Привязанность мужа к поэту проверена, с Маяковским ее и так уже давно связывали близкие отношения... Зачем же осложнять жизнь глупым романом на стороне, когда можно замечательно жить втроем? К чему, в самом деле, все эти нелепые буржуазные предрассудки? Совсем не дело рушить брак, когда люди так глубоко понимают друг друга. А супруги Брик действительно понимали друг друга. До самого конца. Их союз оборвется лишь в 1947 году, со смертью Осипа. Увы, с Маяковским у Лили такого взаимопонимания не получилось...

«ЛИЛЯ ЮРЬЕВНА - МОЯ ЖЕНА!»

В 1919 году странное семейство перебралось в Москву - в маленькую комнатку в Полуэктовом переулке. На двери значилось (как отныне будет значиться на дверях всех их квартир до самой смерти поэта): "Брики. Маяковский". Это убогое пристанище поэт обессмертил в стихах: "Двенадцать квадратных аршин жилья. Четверо в помещении - Лиля, Ося, я и собака Щеник".

У Бриков и Маяковского, как и у большинства москвичей, - ни отопления, ни горячей воды, ближайший действующий туалет - на Ярославском вокзале. Но даже при нищенском быте Лиля всегда умела устроить праздник. В тесную комнатенку Маяковского-Бриков по вечерам набивалась масса друзей: Пастернак, Эйзенштейн, Малевич... Угощали чаще всего лишь хлебом и чаем, но была Лиля, ее сияющий взгляд, ее загадочная улыбка, ее бьющая через край энергия. И гости на время забывали о смутной страшной реальности, угрожающе притаившейся за окнами, напоминавшей о себе частыми выстрелами и смачной руганью революционных солдат.

Об обожании Маяковским "Лилички" вскоре уже знала вся Москва. Однажды какой-то чиновник посмел пренебрежительно отозваться об "этой Брик", и Владимир Владимирович, развернувшись, от души влепил ему по физиономии: "Лиля Юрьевна - моя жена! Запомните это!" Власти запомнят это даже слишком хорошо...

Как-то Маяковский и Лиля встретили в кафе Ларису Рейснер. Уходя, Лиля забыла сумочку. Маяковский вернулся за ней, и Рейснер иронично заметила: "Теперь вы так и будете таскать эту сумочку всю жизнь". "Я, Лариса, могу эту сумочку в зубах носить. В любви обиды нет", - парировал Маяковский.

В отличие от поэта Лиля головы от любви не теряла. Например, она не поленилась переписать от руки "Флейту-позвоночник", разумеется со словами "Посвящается Лиле Брик", и заставила Маяковского сделать обложку и рисунки. Вскоре нашелся букинист, оценивший этот раритет, и несколько дней после удачной продажи в Полуэктовом переулке гостей потчевали роскошными по тем временам кушаньями. До поры до времени все шло хорошо, пока не грянул неминуемый взрыв...

ПРО ЭТО…

Однажды сквозь тонкие перегородки их новой квартиры в Водопьяном переулке Осип услышал резкий голос возмущенной Лили: "Разве мы не договаривались, Володечка, что днем каждый из нас делает что ему заблагорассудится и только ночью мы все трое собираемся под общей крышей? По какому праву ты вмешиваешься в мою дневную жизнь?!" Маяковский молчал. "Так не может больше продолжаться! Мы расстаемся! На три месяца ровно. Пока ты не одумаешься. И чтобы ни звонить, ни писать, ни приходить!"

А ведь Осип предупреждал Володю, что такое может случиться. Он давно принял поставленные женой условия игры. Маяковский на словах тоже вроде бы их принял, но не ревновать не мои о романе Лили с высокопоставленным советским чиновником Александром Краснощековым судачили все, кому не лень. Брик урезонивал Маяковского: "Лиля - стихия, с этим надо считаться. Нельзя остановить дождь или снег по своему желанию". Однако душеспасительные речи Оси действовали на Маяковского как красная тряпка на быка. Однажды после такого разговора вся обивка кресел клочьями валялась на полу, там же, где отломанные ножки.

Новый 1923 год Маяковский встретил в непривычном одиночестве в своей комнатке в Лубянском проезде, обычно служившей ему рабочим кабинетом. В полночь чокнулся со смеющейся Лилиной фотографией и, не зная, куда деться от тоски по Лиле, засел за поэму "Про это" - пронзительный крик о "смертельной любви поединке". Все вокруг конечно же знали, что Маяковский страдает оттого, что "Лиличка" его выгнала. Даже знакомый трактирщик сочувственно подмигивал ему и наливал водки в долг.

Лиля постоянно натыкалась на Маяковского то в подъезде, то на улице. На столе у нее как снежный ком росла кипа записок, писем и стихов, передаваемых через домработницу Аннушку. "Я люблю, люблю, несмотря ни на что и благодаря всему, люблю, люблю и буду любить, будешь ли ты груба со мной или ласкова, моя или чужая. Все равно люблю. Аминь".

28 февраля того же 1923 года наконец закончился срок моратория. Маяковский, сбивая прохожих и не чуя под собой ног, мчался на вокзал. Там его ждала Лиля - они договорились в этот день ехать в Петроград. Он увидел ее издалека на ступеньках вагона - все такую же красивую, радостную. Схватив в охапку, потащил в вагон. Народу вокруг уйма, не протолкнуться. Поезд еще не успел тронуться, в вагоне было холодно. Маяковский прижал Лилю к тамбурному окну и, не обращая внимания на то, что пассажиры толкаются, наступают на ноги и ругаются, стал выкрикивать прямо ей в ухо свою новую поэму "Про это".

Лиля слушала как завороженная, ей было наплевать на испорченные новые ботики, на перепачканный рукав светлой шубки. Маяковский дочитал до конца и замолчал. На миг ей показалось, что она оглохла - так стало тихо. И вдруг тишину разорвали рыдания. Прислонившись лбом к оконному стеклу, он плакал. А она смеялась.

«НИЧТО МОЕЙ ЛЮБВИ К ТЕБЕ НЕ ИЗМЕНИТ»

Лиля была счастлива... Она вновь испытывала это упоительное чувство - быть музой гения; чувство, которое ей не мог дать ни один любовный роман. Когда Осип услышал поэму, он воскликнул: "Я же говорил!" Пока Маяковский томился в своем "одиночном заключении" и писал, Брик часто повторял Лиле, ссылаясь на проверенный веками опыт: именно любовные терзания, а отнюдь не счастье дают толчок к созданию величайших произведений искусства. И Осип оказался прав: уже в июне поэма вышла с многозначительным авторским посвящением - "Ей и мне" и Лилиным портретом работы А. Родченко. Лиля сполна вкусила славы. Теперь ей уже трудно будет от нее отказаться.

Однако интимные отношения Лили и Маяковского неудержимо катились под гору. За Краснощековым следовали все новые и новые увлечения: Асаф Мессерер, Фернан Леже, Юрий Тынянов, Лев Кулешов. Для Лили крутить романы с близкими друзьями было так же естественно, как дышать. Приятное разнообразие в ее жизнь вносили и регулярные поездки в Европу. Кстати, ни у Бриков, ни у Маяковского никогда не возникало проблем с визой: теперь уже ни для кого не секрет, что у странной "семьи" имелись высокие покровители на Лубянке. В Лилиной гостиной едва ли не ежевечерне пили чай всесильный чекист Яков Агранов и Михаил Горб, крупный начальник из ОПТУ. Поговаривали, что Агранов, приставленный властями приглядывать за творческой интеллигенцией, входил в число Лилиных любовников. Сама Лиля Юрьевна никогда не подтверждала этого факта, но и не опровергала.

А Маяковский все чаще сбегал в Париж, Лондон, Берлин, Нью-Йорк, пытаясь найти за границей прибежище от оскорбительных для его "чувства-громады" Лилиных романов. В Париже жила сестра Лили Эльза (в первом замужестве Триоле), и там некоторое время Маяковский чувствовал себя лучше, чем где-либо. Кроме того, Эльза была ниточкой, хоть как-то связывающей его с Лилей. Стараясь отвлечься от терзавшей тоски, он заводил необязательные "романы и романчики", а Эльза пунктуально сообщала о них Лиле с комментарием: "Пустое. Не беспокойся". Повода для волнений и впрямь не было: ведь с каждой новой подружкой Маяковский непременно отправлялся за подарками "Лиличке" и по ее поручениям. А их обычно набиралось море. "Первый же день по приезде, - рапортовал Маяковский любимой, - посвятили твоим покупкам. Заказали тебе чемоданчик замечательный и купили шляпы. Духи послал (но не литр, как ты просила, - этого мне не осилить) - флакон, если дойдет в целости, буду таковые высылать постепенно. Осилив вышеизложенное, займусь пижамками". И в конце - неизменное: "Ничто никогда и никак моей любви к тебе не изменит".

День приезда из-за границы домой, к Брикам, Маяковский обожал. Лиля как ребенок радовалась подаркам, бросалась к нему на шею, немедленно примеряла новые платья, бусы, жакетики и тут же тащила его в гости, в театр, в кафе. Надежды, что она - только его, а он - только ее, ненадолго оживали. Но уже на следующий день Маяковскому приходилось отводить глаза, чтобы не видеть, как Лиля затягивается общей сигаретой с новым поклонником, пожимает ему руку... Не выдержав зрелища очередной "коварной измены", Маяковский хватал пальто и, шумно хлопая дверью, уходил, по его выражению, "скитаться". Кстати, писал он в периоды "скитаний" как никогда много.

«НЕ ЖЕНИСЬ ВСЕРЬЕЗ!»

Берлин 1926 года. В открытом кафе с живописным видом на город сидят свежая загоревшая на итальянском курорте Лиля Брик и явно перевозбужденный Владимир Маяковский. Он что-то рассказывает, бурно жестикулируя и явно оправдываясь. Маяковский только что вернулся из Америки и исповедался Лиле: в Нью-Йорке у него случился роман с русской эмигранткой Элли Джонс, и теперь она ждет от него ребенка! "Но ведь ты совершенно равнодушен к детям, Володечка!" - только и сказала в ответ на эту сногсшибательную новость Лиля, продолжая потягивать коктейль, на ее лице не дрогнул ни один мускул. Он вскочил, яростно отшвырнул бокал, оскорбленный ее равнодушием. Она же абсолютно спокойно продолжила: "Знаешь, Володя, пока тебя не было, я решила, что наши отношения пора прервать! По-моему, хватит!" Он лихорадочно пытался разгадать ее маневр: что это - месть за Элли и ребенка или продуманное решение? Может, и правда любовь давно ушла, остался лишь поединок самолюбий? "А ты стала еще красивее, Лиличка", - неожиданно вырвалось у него.

В эту ночь Маяковский написал Элли: он окончательно убедился, что никого, кроме Лили, не любил и никогда полюбить не сможет. Что касается ребенка, то, он, конечно, примет на себя все расходы...

Однако, следуя инстинкту самосохранения, Маяковский в конце концов начал делать попытки освободиться от Лилиной безграничной власти над ним. "Лиличка, кажется, наш Володя хочет семью, гнездо и выводок", - заметил однажды Осип. Лиля навела справки и не на шутку переполошилась: флирт Маяковского с хорошенькой библиотекаршей Натальей Брюханенко, на который она смотрела сквозь пальцы, явно грозил перерасти в нечто большее. В Ялту, где в тот момент отдыхала влюбленная пара, немедленно полетело отчаянное Лилино письмо: "Ужасно крепко тебя люблю. Пожалуйста, не женись всерьез, а то меня ВСЕ уверяют, что ты страшно влюблен и обязательно женишься!" Тон полудетский, кокетливый, просящий и одновременно уверенный - вся Лиля в этом письме, она по-прежнему не сомневается в своей неотразимости. Разумеется, ее в первую очередь беспокоит не то, что Маяковский женится, а то, что тем самым "предаст" ее в качестве музы, единственной и вечной любви великого поэта.

Примерно через две недели торжествующая Лиля показала Осе телеграмму от Маяковского, в которой он указал день и точное время своего приезда. На их условном языке это означало: он зовет ее. На вокзал Лиля пришла абсолютно уверенной в том, что никакая женщина никогда не займет ее места....Наташа вышла из вагона, и первое, что она увидела, - стоявшую на перроне веселую Лилю. Успев перехватить особенный, жадный взгляд Маяковского, обращенный к той, Наташа не стала дожидаться дальнейшего развития событий и немедленно обратилась в бегство. А он и не пытался ее догнать, уже потонув в бездонном море Лилиных черных глаз...

По дороге домой - а дом у них по-прежнему оставался общий - Лиля отчитывала Маяковского: "Захотел стать мещанским мужем, да? И нарожать детей? И перестать писать? И отрастить брюхо? И меня бросить, да?" Она внушала ему: любить ее - значит писать и оставаться поэтом. "Нарожай я ему детей, - скажет Лиля Юрьевна впоследствии, - на этом бы поэт Маяковский и закончился".

Лиля вряд ли могла предположить, что их любовный поединок и его поединок с жизнью закончится трагедией. Хотя все уже шло к неумолимой развязке...

НОВАЯ ЛЮБОВЬ

Осенью 1928 года Маяковский неожиданно засобирался во Францию - якобы долечивать воспаление легких. Едва он уехал, Агранов или кто-то другой из "товарищей", посещавших дом Бриков, шепнул Лиле, что на самом деле поэт отправился в Ниццу, чтобы встретиться там с Элли Джонс и своей маленькой дочерью, тоже Элли. На Лубянке, разумеется, читали все письма, приходившие Маяковскому из-за границы.

"Вдруг останется там? А если женится на Джонс и сбежит в Америку?" - Лиля отчаянно искала выход. И нашла.

В Париже, куда Маяковский приехал из Ниццы, Эльза, надо полагать, по Лилиной просьбе, познакомила его с очаровательной 22-летней эмигранткой Татьяной Яковлевой, моделью Дома Шанель. Цель знакомства - подбросить Маяковскому барышню в его вкусе, чтобы он увлекся ею и позабыл о женитьбе. Впервые Лиля просчиталась: Маяковский влюбился в Татьяну, причем всерьез. (Кстати, связывать свою жизнь с Элли он никогда и не собирался.) Вернувшись в Москву, Маяковский метался как тигр в клетке и рвался назад, в Париж. Лиля, узнав от "друзей", какие телеграммы он отправляет Татьяне ("По тебе регулярно тоскую, а в последние дни даже не регулярно, а еще чаще"; "Тоскую по тебе совсем небывало"), не находила себе места от ревности. Раньше Маяковский так писал только Лиле.

В 1928 году вышло его стихотворение "Письмо товарищу Кострову о сущности любви", посвященное Яковлевой. Для Лили это означало крушение Вселенной. "Ты в первый раз меня предал", - до глубины уязвленная, драматически заявила она Маяковскому. И на сей раз холоден остался он...

НЭП заканчивался, на участившиеся аресты было все труднее смотреть как на случайность. Постепенно менялось и отношение властей к недавно еще обласканному Маяковскому: в Ленинграде с треском провалилась постановка "Бани", его итоговую выставку "20 лет работы" не посетило ни одно официальное лицо, хотя были приглашены все, включая Сталина. Маяковский крайне тяжело переживал опалу, и, пытаясь отвлечь его от грустных мыслей, Лиля чуть ли не ежедневно собирала друзей и заставляла Маяковского читать свои новые и старые вещи. Ей хотелось, чтобы он слышал овации и восторженные отзывы друзей. И в них не было недостатка: Мейерхольд, стоя перед поэтом на коленях, восклицал: "Гений! Мольер! Шекспир!" Маяковский ненадолго оживлялся.

И вот в один прекрасный момент на Лилю обрушились сразу два сообщения, каждое из которых было способно ее доконать. Первое - от самого Маяковского: позвав ее погулять по их любимым заснеженным переулкам, он сделал, возможно, самое трудное признание в своей жизни: "Все, Лиличка. Я твердо решил - женюсь на Татьяне и перевожу ее в Москву. Там жить не смогу, сама знаешь. Прости. Ведь мы давно ничего друг от друга не скрываем".

Через пару дней жена Агранова Валентина в задушевном разговоре с Лилей заметила, что Володя стал "плохо вести себя за границей", критиковать Россию... Похоже, он действительно хочет жениться на этой Яковлевой и собирается остаться в Париже, по другую сторону баррикад. Слушая Валентину, Лиля нервно курила одну сигарету за другой... Вряд ли она тогда отдавала себе отчет в том, что, играя на ее чувствах, Лубянка вершила свои дела отчасти и ее руками.

11 октября 1929 года у Бриков, как всегда, на огонек собрались друзья. Тут же мрачнее тучи сидел Маяковский. Вечерняя почта доставила письмо от Эльзы. Лиля "почему-то" решила зачитать его вслух. В письме сообщалось, что Татьяна Яковлева выходит замуж за какого-то виконта, венчание пройдет в церкви, как полагается, с флердоранжем, в белом платье... По мере приближения к концу письма Лилин голос звучал все менее и менее уверенно: сестра предусмотрительно просила ничего не говорить Володе, иначе он может устроить скандал и расстроить Татьянин брак. Лиля смущенно прочла это замечание вслух и запнулась: Маяковский молча поднялся из-за стола и вышел из комнаты.

Лиля не просто доставила себе невинное женское удовольствие угостить Маяковского "хорошей" новостью: ей было прекрасно известно, что на самом деле Яковлева в то время и не помышляла о замужестве - ведь виконт дю Плесси только-только начал ухаживать за Татьяной! Однако именно в октябре Эльза поспешила заверить Яковлеву, что Маяковский к ней в Париж точно не приедет, так как ему отказано в визе. Возможно, этим и объясняется то, что Яковлева неожиданно перестала ему писать (а может быть, ее письма просто перестали до него доходить). Он же слал и слал ей "молнии", полные горечи и недоумения: "Детка, пиши, пиши и пиши! Я ведь все равно не поверю, что ты на меня наплюнула".

«МОЯ СЕМЬЯ - ЭТО ЛИЛЯ БРИК…»

Весной 1930 года Лиля с Осипом вдруг решили прокатиться в Берлин - как значится в официальных документах, "осматривать культурные ценности". Складывается впечатление, что эта совместная поездка - а супруги Брик уже много лет никуда вместе не ездили - была в первую очередь нужна не им, а кому-то еще. Похоже, что Бриков просто в нужное время "уехали" из Москвы. 15 апреля в одном из берлинских отелей их ждала вчерашняя телеграмма, подписанная Аграновым: "Сегодня утром Володя покончил с собой".

В Москве обезумевшую от горя Лилю ждал еще один удар: предсмертное письмо Маяковского (тоже почему-то написанное за два дня до смерти!): "Товарищ правительство, моя семья - это Лиля Брик, мама, сестры и Вероника Витольдовна Полонская. Если ты устроишь им сносную жизнь - спасибо". Верная себе Лиля тут же позвонила Hope Полонской и попросила не приходить на похороны, чтобы "не отравлять своим присутствием последние минуты прощания с Володей его родным". Нора не пришла - в это время ее как раз вызвали к следователю...

На следующий день после похорон, 18 апреля 1930 года, Лиля попросила Нору зайти к ней. Актриса МХАТа Нора Полонская, жена Михаила Яншина, была последней любовницей Маяковского, с которой в свое время его свела сама Лиля, чтобы отвлечь от опасной соперницы Яковлевой. Нора чистосердечно рассказала Лиле и о романе с Маяковским, и о его последних днях.

Стоило Лиле уехать, как Маяковский вдруг стал грубо требовать, чтобы Нора бросила Яншина и вышла за него замуж. Говорил, что ему невыносимо тяжело жить одному, что ему страшно. В тот роковой день, 14 апреля, он был почти невменяем. (Весной 1930 года депрессия Маяковского достигла пика, и он уже с трудом себя контролировал.) Видя его состояние, Нора пообещала после спектакля объясниться с мужем и переселиться к поэту в Лубянский проезд. Когда она ушла - раздался выстрел.

Всю свою долгую жизнь Лиля Юрьевна проклинала эту берлинскую поездку, повторяя, что если бы она была рядом, Маяковский остался бы жив. Она не сомневалась, что это было самоубийство.

Имя Вероники Полонской, упомянутое в предсмертном письме, забудется как случайное, а в истории рядом с именем великого поэта останется только она, Лиля Брик, его вечная любовь.

23 июля 1930 года вышло правительственное постановление о наследниках Маяковского. Ими были признаны Лиля Брик, мать и две его сестры. Каждой из них полагалась пенсия в 300 рублей, по тем временам немалая. Лиля также получила и половину авторских прав, другую половину поделили родные Маяковского. Признав за Лилей Брик все эти права, власти, по сути, признали факт ее двоемужия...

Автор: Елена Головина
Теги: владимир маяковский лиля брик Комментарии (0)КомментироватьВ цитатник или сообщество
Inessa_Armand
Душу цветущую любовью выжег
Четверг, 05 Августа 2010 г. 12:22 (ссылка)
Дым табачный воздух выел.
Комната -
глава в крученыховском аде.
Вспомни -
за этим окном
впервые
руки твои, исступлённый, гладил.
Сегодня сидишь вот,
сердце в железе.
День ещё -
выгонишь,
может быть, изругав.


Выбегу,
тело в улицу брошу я.
Дикий,
обезумлюсь,
отчаяньем иссечась.
Не надо этого,
дорогая,
хорошая,
дай простимся сейчас.
Всё равно
любовь моя -
тяжкая гиря ведь -
висит на тебе,
куда ни бежала б.

горечь обиженных жалоб.
Если быка трудом уморят -
он уйдёт,
разляжется в холодных водах.
Кроме любви твоей
мне
нету моря,



Кроме любви твоей,
мне
нету солнца,

Если б так поэта измучила,
он

а мне
ни один не радостен звон,

И в пролёт не брошусь,
и не выпью яда,

Надо мною,
кроме твоего взгляда,

Завтра забудешь,
что тебя короновал,

и суетных дней взметённый карнавал

Слов моих сухие листья ли
заставят остановиться,
жадно дыша?
Дай хоть

твой уходящий шаг.
(с)
Теги: владимир маяковский лиля брик лиличка Комментарии (0)КомментироватьВ цитатник или сообщество
алла_разумикина
Любимая муза Владимира Маяковского.
Воскресенье, 18 Июля 2010 г. 20:32 (ссылка)

Это цитата сообщения Nora_Eleo Оригинальное сообщение Владимир Маяковский и Лиля Брик

(180x300, 9Kb) (300x205, 9Kb)

Владимир Маяковский и Лиля Брик

Занимательные факты (4)

Сплошная цитата.

Как вам понравилась Лиля Брик?
- Очень.
- Вы ее раньше знали?
- Я знала ее только в качестве литературной единицы, не в качестве житейской.

Просто не смеют.

Маяковский познакомился с Лилией Брик в Петрограде. Однажды они гуляли возле порта, и Лиля удивилась, что у кораблей из труб не идет дым.
- Они не смеют дымить в вашем присутствии, - сказал Маяковский

Шкаф на потолке.

Лиля Брик была для Маяковского абсолютным авторитетом:
- Не спорьте с Лилией. Лиля всегда права.
- Даже если она скажет,что шкаф стоит на потолке? - спросил Асеев.
- Конечно.

В любви обиды нет.

Однажды Маяковский был с Лилей в петроградском кафе "Привал комедиантов". Уходя, Лиля забыла сумочку, и Маяковский вернулся за ней. Поблизости сидела другая знаменитая женщина тех революционных лет - журналистка Лариса Рейснер. Она печально посмотрела на Маяковского:

- Я, Ларисочка, эту сумочку могу в зубах носить, - ответил Маяковский. - В любви обиды нет.

ОБЫКНОВЕННО ТАК

Любовь любому рождённому дадена, -
но между служб,
доходов
и прочего
со дня на; день
очерствевает сердечная почва.
На сердце тело надето,
на тело - рубаха.
Но и этого мало!
Один -
идиот! -
манжеты наделал
и груди стал заливать крахмалом.
Под старость спохватятся.
Женщина мажется.
Мужчина по Мюллеру мельницей машется.
Но поздно.
Морщинами множится кожица.
Любовь поцветёт,
поцветёт -
и скукожится.

Пришла -
деловито,
за рыком,
за ростом,
взглянув,
разглядела просто мальчика.
Взяла,
отобрала сердце
и просто
пошла играть -
как девочка мячиком.
И каждая -
чудо будто видится -
где дама вкопалась,
а где девица.
«Такого любить?
Да этакий ринется!
Должно, укротительница.
Должно, из зверинца!»
А я ликую.
Нет его -
ига!
От радости себя не помня,
скакал,
индейцем свадебным прыгал,
так было весело,
было легко мне.

Осип Брик, Лиля и Маяковский

More
Теги: лиля брик Комментарии (0)КомментироватьВ цитатник или сообщество
Ketevan

Среда, 02 Июня 2010 г. 22:33 (ссылка)

Это цитата сообщения Zolotaiaorhideia Оригинальное сообщение Лиля Брик и Владимир Маяковский

«Ослепительная царица Сиона евреева» «умела быть грустной, женственной, капризной, гордой, пустой, непостоянной, влюбленной, умной и какой угодно», – отмечал Виктор Шкловский. Искусствовед Н. Пунин записал в дневнике: «Зрачки ее переходят в ресницы и темнеют от волнения; у нее торжественные глаза; есть наглое и сладкое в ее лице с накрашенными губами и темными веками...».

Ее влияние на В.Маяковского было настолько всеобъемлющим, что все свои стихи после их встречи он обязался посвящать только ей. Гимном его любви к Лиле Брик стала поэма «Про это»
(168x203, 8Kb)
Лиля Брик и Владимир Маяковский

Знакомство Лили Брик с Владимиром Маяковским
Маяковский познакомился с этой женщиной в июле 1915 года. Осип Максимович Брик и его жена, Лиля Юрьевна, люди достаточно обеспеченные, проявили сочувственное внимание к Владимиру Владимировичу, угадав в нем большой поэтический талант. Познакомила их младшая сестра Лили Юрьевны – Эльза, впоследствии французская писательница Эльза Триоле. Это за ней, еще до знакомства с Бриками, ухаживал Маяковский, бывал у нее дома, пугая добропорядочных родителей Эльзы своими футуристическими выходками.

Так почему же застрелился Маяковский?

13 апреля: с кем встречался, с кем ругался, с кем катался по Москве, где
провёл ночь. Без ответа до сих пор остаётся лишь один вопрос, но самый
главный…

Исследователи чуть ли не по минутам расписали, как он провёл 12 и
13 апреля: с кем встречался, с кем ругался, с кем катался по Москве,
где провёл ночь. Без ответа до сих пор остаётся лишь один вопрос, но
самый главный: почему 80 лет назад ранним утром 14 апреля 1930 г.
Маяковский застрелился?

«Я испугалась!»

В
предсмертной записке Маяковский писал: «В том, что умираю, не вините
никого и, пожалуйста, не сплетничайте. Покойник этого ужасно не любил».
Но сплетни поползли по городу уже через несколько часов, после того как
стало известно о трагедии. Шептали разное: и про болезнь, и про странную
жизнь втроём: Лиля Брик - Осип Брик - Владимир Маяковский. И про то,
что виновата в случившемся вовсе не Лиля Брик, а Вероника Полонская,
начинающая актриса МХАТа. Что же было такого в этой молодой актрисе?

Лиля Брик

Да, в те годы вопрос этот звучал довольно часто: ну что
такое Полонская? Девчонка! Ему не о чем с ней было даже говорить! А мне
кажется, что всё у них было достаточно серьёзно, по одной простой
причине: Полонская являлась полной противоположностью тому, что
Маяковский видел в своём доме, - рассуждает Светлана Стрижнева, директор
Музея В. Маяковского, филолог. - В этом треугольнике «Лиля - Осип -
Владимир» каждый угол имел свою трагедию. Внешне соблюдалось условие:
каждый может быть абсолютно свободен, но на ночь все должны приходить
домой. Домой-то все приходили… Но не все при этом ночевали в своей
комнате в одиночестве. У Осипа Брика интереса к Лиле - физического - в
этот момент не было, и Евгения Жемчужная, официально числившаяся
секретарём Брика, уже фактически была его женой. Это вызывало бурю
протеста у Лили. Маяковский же страдал от бесконечных попыток Лили Брик
доказать Осипу, которого Лиля обожала, что она интересна другим
мужчинам.

А Полонская была человеком удивительно искренним,
стеснительным. Она очень мучилась, когда ей пришлось сделать аборт от
Маяковского. Операция прошла тяжело, она попала в больницу. На
физическую боль наложилась тяжёлая депрессия: в больничную палату её
приходил навещать муж - актёр Михаил Яншин, а Вероника не могла
признаться, что ребёнок не от него. Маяковского же она и вовсе не
поставила в известность об операции. В те дни Полонская испытывала
физическое отвращение к близости с мужчиной, а Маяковский не мог понять
причины её охлаждения. И мучил себя мыслями, что Норик разлюбила его.

Теги: история владимир маяковский лиля брик телесмотритель Комментарии (1)КомментироватьВ цитатник или сообщество
Ирина_Тиминская
Цветы от Маяковского Татьяне Яковлевой.
Понедельник, 29 Марта 2010 г. 19:51 (ссылка)

Это цитата сообщения igorinna Оригинальное сообщение

О любви Владимира Маяковского к Лиле Брик все помнят по двум причинам: с одной стороны, то была действительно великая любовь великого, поэта; с другой - Лиля Брик со временем превратила статус любимой женщины Маяковского в профессию. И уже никому не давала забыть, об их странных и порой безумных отношениях; о букетике из двух рыжих морковок в голодной Москве; о драгоценном автографе Блока на только что отпечатанной тонкой книжечке стихов, - обо всех иных чудесах, которые он подарил ей. А ведь Маяковский творил чудеса не только для нее одной, просто о них постепенно забыли. И, наверное, самая трогательная история в его жизни произошла с ним в Париже, когда он влюбился в Татьяну Яковлеву.

Они впервые увиделись, когда ей было 13 лет, а ему - 17. Лиля влюбилась сразу, а Брик оставался равнодушным. Годы спустя Лиля Юрьевна будет вспоминать: «С горя у меня полезли волосы и начался тик. В это лето за мной начали ухаживать, и в Бельгии мне сделал первое предложение антверпенский студент Фернан Бансар. Я разговаривала с ним о Боге, любви и дружбе. Русские девочки были тогда не по годам развитые и умные. Я отказала ему…

По возвращении в Москву я через несколько дней встретила Осю в Каретном Ряду. Мне показалось, что он постарел и подурнел, может быть, от пенсне, в котором я его еще не видела. Постояли, поговорили, я держалась холодно и независимо и вдруг сказала: «А я вас люблю, Ося». С тех пор это повторялось семь лет. Семь лет мы встречались случайно, а иногда даже уговаривались встретиться, и в какой-то момент я не могла не сказать, что люблю его, хотя за минуту до встречи и не думала об этом. В эти семь лет у меня было много романов, были люди, которых я как будто любила, за которых даже замуж собиралась, и всегда так случалось, что мне встречался Ося и я в самый разгар расставалась со своим романом. Мне становилось ясным даже после самой короткой встречи, что я никого не люблю, кроме Оси».

Когда в феврале 1945 года Осип Брик умрет от сердечного приступа на пороге их общей квартиры (несмотря на официальный развод, Осип Максимович и Лиля Юрьевна продолжали жить одним домом), она скажет: «Когда не стало Маяковского - не стало Маяковского, а когда умер Брик - умерла я». Она вообще иногда говорила вещи, которые коробили почитателей поэта. Так, получив известие о самоубийстве Маяковского, Лиля первым делом поинтересовалась, из какого пистолета он застрелился. Услышав, что выстрел был произведен из браунинга, облегченно, как показалось многим, вздохнула: «Хорошо, что не из револьверчика. Как бы некрасиво получилось - большой поэт и из маленького пистолета».

Поначалу в Маяковского была влюблена именно Эльза, сестра Лили, и в дом Бриков поэта привела тоже она, заставив Лилю и Осипа послушать его стихи. Судьбоносное знакомство состоялось в июле 1915 года. Маяковский назовет этот день «радостнейшей датой» своей жизни.Закончив читать, поэт взял тетрадь и на глазах влюбленной в него Эльзы спросил разрешения посвятить стихи… Лиле. Брик разрешение дала, но осталась неравнодушна только лишь к поэтическому дару Маяковского. Иногда она на время оставляла его и это заставляло Маяковского безумствовать. В шестнадцатом году однажды он позвонил Лиле со словами: "Я стреляюсь, прощай, Лилик". - Подожди меня! - крикнула она в трубку и помчалась на извозчике к поэту. На его столе лежал пистолет. Он признался: - Стрелялся, осечка. Второй раз не решился, ждал тебя. В двадцатом году Роман Якобсон, их общий друг, сказал Лиле: "Я не представляю Володю старым, в морщинах", на что она ответила: "Он ни за что не будет старым, обязательно застрелится". В пятьдесят шестом году она писала: "В тридцатом перед тем, как стреляться, он вынул обойму из пистолета и оставил один патрон в стволе. Зная его, я убеждена, что он доверился судьбе, думал, если не судьба, опять будет осечка и он поживет еще".

Через полвека она напишет в мемуарах: «Володя не просто влюбился в меня, он напал на меня, это было нападение. Два с половиной года у меня не было спокойной минуты - буквально. Я сразу поняла, что Володя гениальный поэт, но он мне не нравился. Лишь через несколько лет у Лили и поэта начнется роман. В память о котором влюбленные обменялись кольцами, на которых были выгравированы три буквы: «Л, Ю, Б». Представляющие из себя инициалы Лили Юрьевны, эти буквы, если читать их по кругу, складывались в бесконечное признание - люблюблюлюблю. Иногда Маяковский, появляясь в таком кольце на публике, получал записки: «Тов. Маяковский! Кольцо вам не к лицу». Со свойственным ему юмором и быстротой реакции он отвечал, что потому и носит его не в ноздре, а на пальце. А через какое-то время стал использовать кольцо как брелок на ключах.

В двадцать первом году Лиля Юрьевна поехала в Ригу по делам издания футуристических книг. Маяковский в это время находился в Москве. Хотя они писали друг другу страстные письма, Маяковский увлекся Зинаидой Гинзбург, а Лиля - Михаилом Альтером, работником Наркоминотдела. В начале их романа они договорились, что когда их любовь иссякнет, они скажут об этом друг другу. Весной двадцать пятого года Лиля написала Маяковскому, что не испытывает к нему прежних чувств. Завести нового любовника Лиле не доставляло труда. У нее на этот счет была своя теория: "Надо внушить мужчине, что он замечательный или даже гениальный, но, что другие этого не понимают, и разрешить ему то, что не разрешают дома, например, курить или ездить, куда вздумается. Ну, а остальное сделает хорошая обувь и шелковое белье".

В посмертной записке Маяковский назовет Брик членом своей семьи и попросит отдать «оставшиеся стихи Брикам, они разберутся». После знаменитой резолюции Сталина о том, что «Маяковский был и остается величайшим поэтом нашей эпохи», Лиля Юрьевна стала получать солидные гонорары за публикацию произведений поэта. Кстати, передать письмо Сталину о том, что работы Маяковского незаслуженно предаются забвению, Брик удалось через своего мужа, одного из руководителей НКВД Виталия Примакова. Вскоре генерала Примакова арестуют и вместе с Тухачевским и Якиром, как врага народа, расстреляют. Лиля Юрьевна тоже ждала ареста - как член семьи осужденного. Она даже перепишет свой дневник, вычеркнув из него все, что касалось опального супруга. Однако в отношении Брик никаких репрессий не последовало. Официально признанную музу Маяковского тронуть не посмели. А о том, что в посмертной записке было указано имя еще одной возлюбленной поэта - актрисы Вероники Полонской - предпочли поскорее позабыть…

Отношение к Лиле Юрьевне в литературных кругах было неоднозначным. Анна Ахматова так описывала 38-летнюю Брик: «Лицо несвежее, волосы крашеные и на истасканном лице наглые глаза». По Москве ходили слухи о том, что Лиля и Осип - агенты НКВД, благодаря чему могут беспрепятственно разъезжать по миру. Как известно, замужем Лиля Юрьевна была четыре раза. "Я всегда любила одного: - писала она в дневнике, - одного Осю, одного Володю, одного Виталия и одного Васю". В год смерти Маяковского Лиле было тридцать девять лет. Через год она вышла замуж за Виталия Марковича Примакова, героя гражданской войны, крупного военачальника, военного атташе в Афганистане, а затем в Японии. Лиля ездила с ним по всей стране, но когда им дали квартиру на Арбате, она уговорила мужа взять в дом и Осипа Брик. Понять такую настойчивость здравому смыслу трудно. В тридцать третьем году она пишет Осе из Берлина, где ее муж учился в Германской академии генштаба: "Любименький, дорогой, золотой, миленький, светленький, сладенький Осик! Все бросила бы и примчалась в Москву, да нехорошо уехать от Виталия, который много работает". И в конце письма: "Я тебя обнимаю, и целую, и обожаю, и люблю, и страдаю. Твоя до гроба, Лиля. Виталий шлет привет и обнимает".

В доме на Арбате бывали Якир, Уборевич, Тухачевский. 15 августа 1936 года Примакова арестовали, а в тридцать седьмом всех их расстреляли. Самое удивительное, что Лиля Юрьевна в то время верила, что заговор военачальников действительно существовал. Вспоминая эти годы, Лиля записывает в дневнике: "Наша личная жизнь с Осей как-то расползлась, но я его любила, люблю и буду любить больше, чем брата, чем мужа, больше, чем сына. Я люблю его с детства и он неотъемлим от меня. Эта любовь не мешала моей любви к Маяковскому. Я не могла не любить Володю, если его так любил Ося".

Третьим официальным супругом Брик стал писатель Василий Катанян. Их дом всегда был полон гостей. Приглашенных хозяйка потчевала продуктами из валютного магазина «Березка» (недоступного простым советским гражданам), а сама довольствовалась бокалом шампанского. Майя Плисецкая, которая именно у Бриков познакомилась со своим будущим мужем композитором Родионом Щедриным, вспоминала: «Денег у них водилось видимо-невидимо. Она сорила ими направо и налево. Не вела счету. Когда звала меня в гости, оплачивала такси. Так со всеми друзьями. Обеденный стол, уютно прислонившийся к стене, на которой один к другому красовались оригиналы Шагала, Малевича, Леже, Пиросмани, живописные работы самого Маяковского, всегда был полон яств. Икра, лососина, балык, окорок, соленые грибы, ледяная водка, настоянная по весне на почках черной смородины. А с французской оказией - свежие устрицы, мидии, пахучие сыры…»

В своей жизни Брик пыталась заниматься многим - снималась в кино, была моделью, танцевала, ваяла скульптуры. Но в историю вошла как человек, обладающий уникальным даром распознавать таланты. Она была одной из первых, кто пригласил в гости Булата Окуджаву и предложил записать его песни на магнитофонную ленту. Она помогла знаменитому режиссеру Сергею Параджанову, оказавшемуся за тюремной решеткой. Лиля Брик вместе с литературоведом Василием Абгаровичем Катаняном занялась изданием книг поэта. Это продолжалось несколько лет и, в конце концов, закончилось тем, что Лиля увела Катаняна из семьи.

Лиля Юрьевна Брик умерла 4 августа 1978 года. Незадолго до смерти она упала и сломала шейку бедра. Не желая стать бременем для близких, она приняла большую дозу нембутала. Перед смертью она написала мужу записку: "В смерти моей прошу никого не винить. Васик, я тебя боготворю. Прости меня. И друзья простите. Лиля". В советских газетах некролога не появилось, но западные газеты широко откликнулись на ее смерть. "Ни одна женщина в истории русской культуры не имела такого значения для творчества большого поэта, как Лиля Брик для поэзии Маяковского. В смысле одухотворяющей силы она была подобна Беатриче - Писала одна французская газета. - Поэты, артисты, интеллектуалы и многочисленные друзья до конца ее дней приходили к Лиле, плененные ее обаянием и не утихающим интересом ко всему, что творилось вокруг". Прах Лили по ее желанию был развеян над подмосковным полем. Так ушла из жизни Лиля Юрьевна Брик, муза поэта, яркая свидетельница двадцатых годов с их безмерными страстями и неосуществленными надеждами. В свои 86 лет Лиля Брик была окружена не только старыми друзьями, но и молодежью. Попасть в дом легендарной женщины мечтали все. Василий Катанян писал в своей книге: «У нее был «талант жить». В это понятие входили и уютный, красивый дом, радушное гостеприимство, умение угостить, собрать вокруг интересных людей, вести беседу так, чтобы собеседники опять и опять захотели ее увидеть. И хотели!»

К 85-летнему юбилею легенды великий Ив Сен-Лоран специально изготовил потрясающее платье, которое и преподнес Брик в подарок. «Лиля обладала волшебной палочкой и великодушно касалась ею тех, кто выражал определенные взгляды и убеждения, кто был талантлив и неповторим, кто был смел, дерзок, нежен и беззащитен», - так писали о Брик французы в книге о ста самых знаменитых женщинах мира. Из жизни Лиля Юрьевна ушла добровольно, приняв несколько таблеток нембутала. Становиться после перелома шейки бедра обузой своим близким она не захотела. Согласно завещанию, ее прах был развеян в живописном районе Подмосковья - около Звенигорода…

ЭТОТ ЗАМЕЧАТЕЛЬНЫЙ ПОСТ
БУКВАЛЬНО ВЫКРАЛА
у BASILIC из ПРИВЕТ.РУ
(640x512, 55Kb)
Теги: лиля брик маяковский Комментарии (9)КомментироватьВ цитатник или сообщество
Мадлена_де_Робен
Лиля Брик - муза поэта.
Среда, 28 Октября 2009 г. 11:23 (ссылка)

Лиля Брик, муза и возлюбленная поэта Владимира Маяковского, была самым огромным счастьем в его жизни и самой большой трагедией в его судьбе. Она, став его «дамой сердца» и «королевой», смогла так сильно повлиять на его творчество, что до сих пор счита ют, что именно Лиля подняла известного поэта на вершину славы и создала из него того Маяковского, какого мы знаем.

Брик не была красивой. Маленькая ростом, худенькая, сутулая, с огромными глазами, она казалась совсем подростком. Однако было в ней что-то особенное, женственное, что так притягивало мужчин и заставляло тех восхищаться этой удивительной женщиной. Лиля это прекрасно осознавала и использовала свои чары при встрече с каждым понравившимся ей мужчиной.

«Она умела быть грустной, капризной, женственной, гордой, пустой, непостоянной, умной и какой угодно», - вспоминал один из ее современников. А другой знакомый так описывал Лили: «У нее торжественные глаза; есть наглое и сладкое в ее лице с накрашенными губами и темными волосами... эта самая обаятельная женщина много знает о человеческой любви и любви чувственной».

В день встречи с Маяковским она уже была замужем. Лиля стала женой Осипа Брика в 1912 году, возможно потому, что он был единственным, кто долгое время казался равнодушным к ее обаянию. Такого мужчине она простить не могла. Их супружеская жизнь поначалу казалась счастливой. Лили, умевшая украсить любой, даже более чем скромный быт, способная радоваться каждой приятной мелочи, была отзывчивой и легкой в общении.

Это цитата сообщения alfa09 Оригинальное сообщение Лиля Брик

(450x450, 42Kb)
Лиля Брик
(1891-1978)

Лиля Юрьевна Брик (урождённая Лиля Уриевна Каган) российский литератор, жена Осипа Брика, любимая женщина Владимира Маяковского, старшая сестра французской писательницы Эльзы Триоле (муж которой - известный французский писатель Луи Арагон)

Лиля Брик одна из самых знаменитых женщин ХХ века. И хотя о ней сняты фильмы, и много написано, ее образ для многих, в том числе и для меня, остается и поныне загадочным. Как ей удавалось гипнотизировать тех, кто с ней общался? С детских лет и до глубокой старости было в ней нечто, что привлекало внимание людей с первого взгляда. Сам Маяковский был во власти ее чар. Лиля Брик была для Маяковского абсолютным авторитетом, он часто говорил: - Не спорьте с Лилей. Лиля всегда права.

Лучше всего знакомиться в постели.

Надо внушить мужчине, что он замечательный или даже гениальный, но что другие этого не понимают. И разрешить ему то, что не разрешают ему дома. Например, курить или ездить, куда вздумается. Ну а остальное сделают хорошая обувь и шелковое белье.

Конечно, Володе следовало жениться на Аннушке (домработница Маяковского), подобно тому, как вся Россия хотела, чтобы Пушкин женился на Арине Родионовне.

Лиля Юрьевна жалуется на скуку.
Шкловский: - Лиличка, как тебе может быть скучно, когда ты такая красивая?
- Так ведь от этого не мне весело. От этого другим весело.
(По записи Лидии Гинзбург)

ВЗГЛЯД СО СТОРОНЫ:
Лиля Юрьевна - самая замечательная из женщин, с которыми меня сталкивала судьба. (Сергей Параджанов, кинорежиссер)

Ты не женщина, ты исключение. (Владимир Маяковский)

Эта «самая обаятельная женщина» много знает о человеческой любви и любви чувственной. (Николай Пунин, искусствовед, третий муж Анны Ахматовой)

Волосы крашеные и на истасканном лице наглые глаза. (Анна Ахматова)

Как вам понравилась Лиля Брик? - Очень.
- Вы ее раньше не знали? - Я знала ее только в качестве литературной единицы, не в качестве житейской.
- Правда, не женщина, а сплошная цитата?
(Разговор между Виктором Шкловским и Лидией Гинзбург)

Она значительна не блеском ума или красоты (в общепринятом смысле), но истраченными на нее страстями, поэтическим даром, отчаянием. (Лидия Гинзбург)

Маяковский познакомился с Лилей Брик в Петрограде. Однажды они гуляли возле порта, и Лиля удивилась, что у кораблей из труб не идет дым.
- Они не смеют дымить в вашем присутствии, - сказал Маяковский.

Лиля Брик была для Маяковского абсолютным авторите¬том: Не спорьте с Лилей. Лиля всегда права.
- Даже если она скажет, что шкаф стоит на потолке?
- спросил Асеев.
- Конечно.
- Но ведь шкаф стоит на полу!
- Это с вашей точки зрения. А что бы сказал ваш сосед снизу?

Однажды Маяковский был с Лилей в Петроградском кафе «Привал комедиантов». Уходя, Лиля забыла сумочку, и Маяковский вернулся за ней. Поблизости сидела другая знаменитая женщина тех революционных лет – журналистка Лариса Рейснер. Она печально посмотрела на Маяковского:
- Теперь вы будете таскать эту сумочку всю жизнь.
- Я, Ларисочка, эту сумочку могу в зубах носить, - ответил Маяковский. – В любви обиды нет.

Юридическая компания «Виста» предлагает широкий спектр профессиональных услуг, в том числе согласование перепланировки квартиры - высокое качество предоставляемых услуг, хорошие цены! Рекомендую!

Компания Доминант предлагает автоперевозку негабаритных грузов, а также перевозку тяжелых грузов.

Компания "Антей" предлагает широкий спектр услуг - драпировка стен, обивка, перетяжка и ремонт мягкой мебели, реставрация мебели - безупречное качество предоставляемых услуг, хорошие цены, гарантия! Рекомендую!
Теги: лиля брик Комментарии (1)КомментироватьВ цитатник или сообщество
vladimir_grosmanis
Лиля Брик
Пятница, 21 Августа 2009 г. 21:37 (ссылка)

"Эльзочка, - сказала Лиля сестре, - не делай такие страшные глаза. Просто я сказала Осе, что мое чувство к Володе проверено, прочно и что я ему теперь жена. И Ося согласен".

Этот разговор произошел летом 1918 года на даче Бриков в Левашове. Эльза Каган наведалась туда проститься со старшей сестрой перед отъездом в Европу. В саду она обнаружила Осипа Брика, его жену Лилю и Владимира Маяковского, сидевшего у ее ног - тихого, счастливого, совсем не похожего на себя.

Http://fotoart.3dn.ru/FOTO/18725.jpgЛиля Брик являлась едва ли не самой приметной женщиной в истории нашей литературы, она была музой и возлюбленной поэта Владимира Маяковского. Такие выдающиеся люди ХХ века, как Арагон, П. Неруда, М. Шагал, Ф. Леже, М.Плисецкая дружили с ней.

Это цитата сообщения Мадлена_де_Робен Оригинальное сообщение Лиля Брик - загадочная муза поэта.

Красавицей ее нельзя было назвать, но эта весьма привлекательная женщина, умела одеться со вкусом и преподнести себя так, что все ее недостатки уходили на второй план. Обаяние ее было необыкновенным, оно выражалось в уме, во взгляде, в умении слушать собеседника, в разговоре и даже в походке. И если она хотела завести с кем-то романтические отношения, то удавалось ей это с необыкновенной легкостью. В ней была загадка, которую никто не смог разгадать, поэтому имя ее до сих пор обрастает небылицами и легендами.

Огненно-рыжая хулиганка, с большими карими глазами родилась в 1891 году в Москве, в районе Покровских ворот. Отец ее служил юрисконсультом в Австрийском посольстве, а мать преподавала музыку. В семье было двое детей - Лиля и Эльза, которые своими именами обязаны увлечению отца творчеством Гете. Обе девочки получили замечательное образование, они знали два языка – французский и немецкий, великолепно играли на рояле, обе закончили гимназию.

Старшая дочь Лиля росла странным и необычным ребенком. Совсем еще девочкой (ей было всего 13 лет) она обнаружила, что имеет над мужчинами неограниченную власть. Достаточно было одного ее взгляда, чтобы мужчина потерял голову. В нее влюблялись молодые преподаватели гимназии, где она училась, однажды она даже попробовала свои чары на Шаляпине, и он обратил на нее внимание и даже пригласил в ложу на свой концерт.

И вот, чтобы спасти положение дочери в обществе и репутацию семьи Лилю отправляют к бабушке, в Польшу, но и тут она влюбляет в себя родного дядю. Таких любовных историй было множество, и одна из них закончилась беременностью Лили, после чего она была сослана в глухомань, где ей втихомолку и сделали аборт.

Это цитата сообщения Мадлена_де_Робен Оригинальное сообщение

Лиля Брик являлась едва ли не самой приметной женщиной в истории нашей литературы, она была музой и возлюбленной поэта Владимира Маяковского. Такие выдающиеся люди ХХ века, как Арагон, П. Неруда, М. Шагал, Ф. Леже, М.Плисецкая дружили с ней.

Красавицей ее нельзя было назвать, но эта весьма привлекательная женщина, умела одеться со вкусом и преподнести себя так, что все ее недостатки уходили на второй план. Обаяние ее было необыкновенным, оно выражалось в уме, во взгляде, в умении слушать собеседника, в разговоре и даже в походке. И если она хотела завести с кем-то романтические отношения, то удавалось ей это с необыкновенной легкостью. В ней была загадка, которую никто не смог разгадать, поэтому имя ее до сих пор обрастает небылицами и легендами.

Огненно-рыжая хулиганка, с большими карими глазами родилась в 1891 году в Москве, в районе Покровских ворот. Отец ее служил юрисконсультом в Австрийском посольстве, а мать преподавала музыку. В семье было двое детей - Лиля и Эльза, которые своими именами обязаны увлечению отца творчеством Гете. Обе девочки получили замечательное образование, они знали два языка – французский и немецкий, великолепно играли на рояле, обе закончили гимназию.

Старшая дочь Лиля росла странным и необычным ребенком. Совсем еще девочкой (ей было всего 13 лет) она обнаружила, что имеет над мужчинами неограниченную власть. Достаточно было одного ее взгляда, чтобы мужчина потерял голову. В нее влюблялись молодые преподаватели гимназии, где она училась, однажды она даже попробовала свои чары на Шаляпине, и он обратил на нее внимание и даже пригласил в ложу на свой концерт.

И вот, чтобы спасти положение дочери в обществе и репутацию семьи Лилю отправляют к бабушке, в Польшу, но и тут она влюбляет в себя родного дядю. Таких любовных историй было множество, и одна из них закончилась беременностью Лили, после чего она была сослана в глухомань, где ей втихомолку и сделали аборт.

Лиля Брик являлась едва ли не самой приметной женщиной в истории нашей литературы, она была музой и возлюбленной поэта Владимира Маяковского. Такие выдающиеся люди ХХ века, как Арагон, П. Неруда, М. Шагал, Ф. Леже, М.Плисецкая дружили с ней.

Красавицей ее нельзя было назвать, но эта весьма привлекательная женщина, умела одеться со вкусом и преподнести себя так, что все ее недостатки уходили на второй план. Обаяние ее было необыкновенным, оно выражалось в уме, во взгляде, в умении слушать собеседника, в разговоре и даже в походке. И если она хотела завести с кем-то романтические отношения, то удавалось ей это с необыкновенной легкостью. В ней была загадка, которую никто не смог разгадать, поэтому имя ее до сих пор обрастает небылицами и легендами.

Огненно-рыжая хулиганка, с большими карими глазами родилась в 1891 году в Москве, в районе Покровских ворот. Отец ее служил юрисконсультом в Австрийском посольстве, а мать преподавала музыку. В семье было двое детей - Лиля и Эльза, которые своими именами обязаны увлечению отца творчеством Гете. Обе девочки получили замечательное образование, они знали два языка – французский и немецкий, великолепно играли на рояле, обе закончили гимназию.

Старшая дочь Лиля росла странным и необычным ребенком. Совсем еще девочкой (ей было всего 13 лет) она обнаружила, что имеет над мужчинами неограниченную власть. Достаточно было одного ее взгляда, чтобы мужчина потерял голову. В нее влюблялись молодые преподаватели гимназии, где она училась, однажды она даже попробовала свои чары на Шаляпине, и он обратил на нее внимание и даже пригласил в ложу на свой концерт.

И вот, чтобы спасти положение дочери в обществе и репутацию семьи Лилю отправляют к бабушке, в Польшу, но и тут она влюбляет в себя родного дядю. Таких любовных историй было множество, и одна из них закончилась беременностью Лили, после чего она была сослана в глухомань, где ей втихомолку и сделали аборт.

Лиля Брик являлась едва ли не самой приметной женщиной в истории нашей литературы, она была музой и возлюбленной поэта Владимира Маяковского. Такие выдающиеся люди ХХ века, как Арагон, П. Неруда, М. Шагал, Ф. Леже, М.Плисецкая дружили с ней.

Красавицей ее нельзя было назвать, но эта весьма привлекательная женщина, умела одеться со вкусом и преподнести себя так, что все ее недостатки уходили на второй план. Обаяние ее было необыкновенным, оно выражалось в уме, во взгляде, в умении слушать собеседника, в разговоре и даже в походке. И если она хотела завести с кем-то романтические отношения, то удавалось ей это с необыкновенной легкостью. В ней была загадка, которую никто не смог разгадать, поэтому имя ее до сих пор обрастает небылицами и легендами.

Огненно-рыжая хулиганка, с большими карими глазами родилась в 1891 году в Москве, в районе Покровских ворот. Отец ее служил юрисконсультом в Австрийском посольстве, а мать преподавала музыку. В семье было двое детей - Лиля и Эльза, которые своими именами обязаны увлечению отца творчеством Гете. Обе девочки получили замечательное образование, они знали два языка – французский и немецкий, великолепно играли на рояле, обе закончили гимназию.

Старшая дочь Лиля росла странным и необычным ребенком. Совсем еще девочкой (ей было всего 13 лет) она обнаружила, что имеет над мужчинами неограниченную власть. Достаточно было одного ее взгляда, чтобы мужчина потерял голову. В нее влюблялись молодые преподаватели гимназии, где она училась, однажды она даже попробовала свои чары на Шаляпине, и он обратил на нее внимание и даже пригласил в ложу на свой концерт.

Маяковский познакомился с этой женщиной в июле 1915 года. Осип Максимович Брик и его жена, Лиля Юрьевна, люди достаточно обеспеченные, проявили сочувственное внимание к Владимиру Владимировичу, угадав в нем большой поэтический талант. Познакомила их младшая сестра Лили Юрьевны – Эльза, впоследствии французская писательница Эльза Триоле. Это за ней, еще до знакомства с Бриками, ухаживал Маяковский, бывал у нее дома, пугая добропорядочных родителей Эльзы своими футуристическими выходками.

После смерти отца – в июле 1915 года – Эльза приехала в Петроград к сестре. И на свое несчастье пригласила к ней Маяковского. Он пришел, читал свое «Облако в штанах»... Именно в тот вечер, как утверждает Эльза Триоле, все и случилось: «Брики отнеслись к стихам восторженно, безвозвратно полюбили их. Маяковский безвозвратно полюбил Лилю...»

Осип Брик, Лиля и Маяковский

More
Теги: необычные женщины лиля брик маяковский Комментарии (0)КомментироватьВ цитатник или сообщество
Владимир_Маяковский (Автор -Николай_Гольдман)

Суббота, 23 Мая 2009 г. 10:02 (ссылка)


(600x440, 66Kb)


(600x413, 61Kb)
Начало было прекрасным!
(600x430, 70Kb)
Остановка в пути...
(600x424, 56Kb)

(600x429, 78Kb)


Теги: владимир маяковский лиля брик фотографии Комментарии (2)КомментироватьВ цитатник или сообщество
Адажио
Лиля Брик
Пятница, 22 Мая 2009 г. 20:41 (ссылка)

Это цитата сообщения beauty_Nikole Оригинальное сообщение

Лиля Юрьевна Брик, годы жизни: 1891 - 1978 г.г.
Маяковский познакомился с этой женщиной в июле 1915 года. Осип Максимович Брик и его жена, Лиля Юрьевна, люди достаточно обеспеченные, проявили сочувственное внимание к Владимиру Владимировичу, угадав в нем большой поэтический талант. Познакомила их младшая сестра Лили Юрьевны – Эльза, впоследствии французская писательница Эльза Триоле. Это за ней, еще до знакомства с Бриками, ухаживал Маяковский, бывал у нее дома, пугая добропорядочных родителей Эльзы своими футуристическими выходками.

После смерти отца – в июле 1915 года – Эльза приехала в Петроград к сестре. И на свое несчастье пригласила к ней Маяковского. Он пришел, читал свое «Облако в штанах»... Именно в тот вечер, как утверждает Эльза Триоле, все и случилось: «Брики отнеслись к стихам восторженно, безвозвратно полюбили их. Маяковский безвозвратно полюбил Лилю...»

Осип Брик, Лиля и Маяковский

More
Теги: лиля брик маяковский Комментарии (0)КомментироватьВ цитатник или сообщество
Aristarch4you
Лиля Брик
Пятница, 22 Мая 2009 г. 17:50 (ссылка)

Это цитата сообщения beauty_Nikole Оригинальное сообщение Лиля Юрьевна Брик, годы жизни: 1891 - 1978 г.г.
Маяковский познакомился с этой женщиной в июле 1915 года. Осип Максимович Брик и его жена, Лиля Юрьевна, люди достаточно обеспеченные, проявили сочувственное внимание к Владимиру Владимировичу, угадав в нем большой поэтический талант. Познакомила их младшая сестра Лили Юрьевны – Эльза, впоследствии французская писательница Эльза Триоле. Это за ней, еще до знакомства с Бриками, ухаживал Маяковский, бывал у нее дома, пугая добропорядочных родителей Эльзы своими футуристическими выходками.

После смерти отца – в июле 1915 года – Эльза приехала в Петроград к сестре. И на свое несчастье пригласила к ней Маяковского. Он пришел, читал свое «Облако в штанах»... Именно в тот вечер, как утверждает Эльза Триоле, все и случилось: «Брики отнеслись к стихам восторженно, безвозвратно полюбили их. Маяковский безвозвратно полюбил Лилю...»

Осип Брик, Лиля и Маяковский

More
Теги: лиля брик маяковский ЖЗЛ Комментарии (2)КомментироватьВ цитатник или сообщество
masyanova
Икона стиля - Лиля Брик.
Пятница, 22 Мая 2009 г. 15:04 (ссылка)

Это цитата сообщения beauty_Nikole Оригинальное сообщение Лиля Брик

Лиля Юрьевна Брик, годы жизни: 1891 - 1978 г.г.
Маяковский познакомился с этой женщиной в июле 1915 года. Осип Максимович Брик и его жена, Лиля Юрьевна, люди достаточно обеспеченные, проявили сочувственное внимание к Владимиру Владимировичу, угадав в нем большой поэтический талант. Познакомила их младшая сестра Лили Юрьевны – Эльза, впоследствии французская писательница Эльза Триоле. Это за ней, еще до знакомства с Бриками, ухаживал Маяковский, бывал у нее дома, пугая добропорядочных родителей Эльзы своими футуристическими выходками.

После смерти отца – в июле 1915 года – Эльза приехала в Петроград к сестре. И на свое несчастье пригласила к ней Маяковского. Он пришел, читал свое «Облако в штанах»... Именно в тот вечер, как утверждает Эльза Триоле, все и случилось: «Брики отнеслись к стихам восторженно, безвозвратно полюбили их. Маяковский безвозвратно полюбил Лилю...»

Осип Брик, Лиля и Маяковский

More
Теги: мода иконы стиля маяковский лиля брик Комментарии (5)КомментироватьВ цитатник или сообщество
Николай_Гольдман
Как Лиля Брик путешествовала автомобилем
Воскресенье, 03 Мая 2009 г. 18:42 (ссылка)
С интересом рассматривая фотографии Александра Родченко,
обнаружил вот эти фотографии.
(600x440, 66Kb)
Да, эта Лиля Брик на знаменитой Реношке, купленной Владимиром Маяковским.
По воспоминаниям фотографа, путешествие не удалось: машина сломалась.
(600x413, 61Kb)
Начало было прекрасным!
(600x430, 70Kb)
Остановка в пути...
(600x424, 56Kb)

Поломка следовала за поломкой...
(600x429, 78Kb)
Можно по снимкам оценить качество наших дорог и наряд
Лили Брик. Благодарю мастера Александра Родченко!
Теги: Александр Родченко владимир маяковский лиля брик Комментарии (3)КомментироватьВ цитатник или сообщество
microfon
Маяковский о моде.
Вторник, 21 Апреля 2009 г. 07:05 (ссылка)

Это цитата сообщения masyanova Оригинальное сообщение

В смокинг вштопорен.

Побрит что надо.

По Гранд

По Опере

Гуляю грандом.

Смотрю

В антракте -

Красавка на красавице.

Размяк характер -

Всё мне нравится.

Брошки блещут...

На тебе! -

С платья

С полуголого.

К такому платью бы

Да ещё бы...

Теги: мода маяковский иконы стиля лиля брик Комментарии (0)КомментироватьВ цитатник или сообщество
masyanova
Маяковский о моде.
Понедельник, 20 Апреля 2009 г. 21:43 (ссылка)

Вот что писал Владимир Владимирович, который сам был известным модником своего времени, в стихотворении "Раздумье на открытии Grand Opera".

В смокинг вштопорен.

Побрит что надо.

По Гранд

По Опере

Гуляю грандом.

Смотрю

В антракте -

Красавка на красавице.

Размяк характер -

Всё мне нравится.

Брошки блещут...

На тебе! -

С платья

С полуголого.

К такому платью бы

Да ещё бы...

Теги: мода маяковский иконы стиля лиля брик Комментарии (2)КомментироватьВ цитатник или сообщество
Eva_Vaskovski
Обожаю этот стих. Когда я его читаю, само время замирает, чтобы послушать.
Воскресенье, 29 Марта 2009 г. 01:19 (ссылка)
(365x261, 29Kb)
Владимир Маяковский

ЛИЛИЧКА!

Вместо письма

Дым табачный воздух выел.
Комната -
глава в кручёныховском аде.
Вспомни -
за этим окном
впервые
руки твои, исступленный, гладил.
Сегодня сидишь вот,
сердце в железе.
День еще -
выгонишь,
можешь быть, изругав.
В мутной передней долго не влезет
сломанная дрожью рука в рукав.
Выбегу,
тело в улицу брошу я.
Дикий,
обезумлюсь,
отчаяньем иссечась.
Не надо этого,
дорогая,
хорошая,
дай простимся сейчас.
Все равно
любовь моя -
тяжкая гиря ведь -
висит на тебе,
куда ни бежала б.
Дай в последнем крике выреветь
горечь обиженных жалоб.
Если быка трудом уморят -
он уйдет,
разляжется в холодных водах.
Кроме любви твоей,
мне
нету моря,
а у любви твоей и плачем не вымолишь отдых.
Захочет покоя уставший слон -
царственный ляжет в опожаренном песке.
Кроме любви твоей,
мне
нету солнца,
а я и не знаю, где ты и с кем.
Если б так поэта измучила,
он
любимую на деньги б и славу выменял,
а мне
ни один не радостен звон,
кроме звона твоего любимого имени.
И в пролет не брошусь,
и не выпью яда,
и курок не смогу над виском нажать.
Надо мною,
кроме твоего взгляда,
не властно лезвие ни одного ножа.
Завтра забудешь,
что тебя короновал,
что душу цветущую любовью выжег,
и суетных дней взметенный карнавал
растреплет страницы моих книжек...
Слов моих сухие листья ли
заставят остановиться,
жадно дыша?

Дай хоть
последней нежностью выстелить
твой уходящий шаг.

26 мая 1916, Петроград
Теги: маяковский лиля брик лиличка вместо письма Комментарии (8)КомментироватьВ цитатник или сообщество
Владимир_Маяковский (Автор -Оя_)
Лиличка! Вместо письма
Суббота, 28 Марта 2009 г. 23:50 (ссылка)

Дым табачный воздух выел. Комната - глава в крученыховском аде.

Вспомни - за этим окном впервые руки твои, исступленный, гладил.

Сегодня сидишь вот, сердце в железе. День еще - выгонишь, можешь быть, изругав.

В мутной передней долго не влезет сломанная дрожью рука в рукав.

Выбегу, тело в улицу брошу я. Дикий, обезумлюсь, отчаяньем иссечась.

Не надо этого, дорогая, хорошая, дай простимся сейчас.

Все равно любовь моя - тяжкая гиря ведь - висит на тебе, куда ни бежала б.

Дай в последнем крике выреветь горечь обиженных жалоб.

Если быка трудом уморят - он уйдет, разляжется в холодных водах.

Кроме любви твоей, мне нету моря, а у любви твоей и плачем не вымолишь отдых.

Захочет покоя уставший слон - царственный ляжет в опожаренном песке.

Кроме любви твоей, мне нету солнца, а я и не знаю, где ты и с кем.

Если б так поэта измучила, он любимую на деньги б и славу выменял,

А мне ни один не радостен звон, кроме звона твоего любимого имени.

И в пролет не брошусь, и не выпью яда, и курок не смогу над виском нажать.

Надо мною, кроме твоего взгляда, не властно лезвие ни одного ножа.

Завтра забудешь, что тебя короновал, что душу цветущую любовью выжег,

И суетных дней взметенный карнавал растреплет страницы моих книжек…

Слов моих сухие листья ли заставят остановиться, жадно дыша?

Дай хоть последней нежностью выстелить твой уходящий шаг.

В.Маяковский

26 мая 1916 г., Петроград
Теги: в. маяковский лиля брик Комментарии (11)КомментироватьВ цитатник или сообщество
СЕРЕБРЯНЫЙ_ВЕК (Автор -Оя_)
Письма Л. Брик к Вл. Маяковскому
Четверг, 12 Марта 2009 г. 22:00 (ссылка)

Из писем Лили Брик к Владимиру Маяковскому

Http://www.v-mayakovsky.narod.ru/epistolary.html
Теги: в.маяковский лиля брик Комментарии (3)КомментироватьВ цитатник или сообщество
Human_machine
3. Лиля Брик
Суббота, 07 Марта 2009 г. 00:52 (ссылка)

Лиля Брик на дух не переносила фетровых шляп. Как придет к ней в гости Маяковский в фетровой шляпе, так сразу крик подымался и поэт поспешно оголял голову, растеряно приговаривая "Не любишь, так не любишь, я сниму, ты не беспокойся...". Однако во время фотографирования Лиля позволяла своему окружению оставаться в головных уборах, мотивируя это тем, что на карточках без шляп нельзя, сие есть моветон и невоспитанность
Теги: лиля брик Комментарии (5)КомментироватьВ цитатник или сообщество
masyanova
Россия - родина гламура (окончание).
Воскресенье, 22 Февраля 2009 г. 09:41 (ссылка)

Звезды – это те, кто остается в памяти поколений. Сейчас есть такое выражение – гламуриться. Вот многие этим и занимаются. А вообще, чтобы считаться гламурной, нужно элементарные признаки института благородных девиц, хотя бы номинально соблюдать. Это одновременно и воспитанность, и врожденные свойства. Я вам больше скажу: чтобы самой гламурной быть, надо, чтобы у вас бабушка была гламурная! А мы бабушек гламурных постреляли. А ещё к бабушке требовался и дедушка. Мы бы хотели быть гламурной страной. По покупательной способности мы стали очень привлекательными: все фирмы Запада рвутся к нам. Все хотят продать здесь свои бриллианты, сумочки и меха. Они знают, что поскольку у нас есть много от скифов, то мы тянемся к мишуре, позолоте, маркам, скрывая отсутствие вкуса. Ведь умение купить вещь Chanel говорит не о вкусе, а о финансовых возможностях.

КАК СТАТЬ ГЛАМУРНОЙ: инструкция Александра Васильева.

По записи Лидии Гинзбург.
(300x211, 9Kb)
Теги: маяковский лиля брик любовь женская сумочка Комментарии (0)КомментироватьВ цитатник или сообщество
Shuurey
Любит-не любит?В.М.
Понедельник, 15 Сентября 2008 г. 16:28 (ссылка)
[НЕОКОНЧЕННОЕ]

Любит? не любит? Я руки ломаю
и пальцы разбрасываю разломавши
так рвут загадав и пускают по маю
венчики встречных ромашек
Пускай седины обнаруживает стрижка и бритье
Пусть серебро годов вызванивает уймою
надеюсь верую вовеки не придет
ко мне позорное благоразумие

Уже второй
должно быть ты легла
А может быть
и у тебя такое
Я не спешу
и молниями телеграмм
мне незачем
тебя
будить и беспокоить

Море уходит вспять
море уходит спать
Как говорят инцидент исперчен

С тобой мы в расчете
И не к чему перечень
взаимных болей бед и обид.

Уже второй должно быть ты легла
В ночи Млечпуть серебряной Окою
Я не спешу и молниями телеграмм
Мне незачем тебя будить и беспокоить
как говорят инцидент исперчен
любовная лодка разбилась о быт
С тобой мы в расчете и не к чему перечень
взаимных болей бед и обид
Ты посмотри какая в мире тишь
Ночь обложила небо звездной данью
в такие вот часы встаешь и говоришь
векам истории и мирозданью

Печатается без знаков препинания,
как в записной книжке Маяковского

Михаил Булгаков "Мастер и Маргарита"

Этот второй памятник поэту известен гораздо менее, чем тот, что высится на Триумфальной площади. Он поставлен в подъезде доходного дома на Лубянке, где Маяковский прожил свои последние годы. Есть нечто воистину мистическое в том, что гранитная голова поэта пристально смотрит в окна "большого дома", откуда пришел убийца...

Об этом можно спорить и спорить: сам ли "певец агитпропа", "крикогубый Заратустра" приставил к сердцу подаренный ему чекистами пистолет, или опасные его соседи по Лубянской площади инсценировали самоубийство "горлана-главаря"?

Размышлял о том и автор самого мистического в советской литературе и самого провидческого романа -- Михаил Афанасьевич Булгаков. Он не поверил в самоубийство Маяковского и изложил свою версию в романе, расставив все точки над явными "i".

Как два различных полюса…

Булгаков и Маяковский - два полюса, два антипода и в человеческом, и в литературном плане, Маяковский взахлеб воспевал то, что Булгаков отказывался принимать душой, разумом, сердцем - "лучезарную новь" всероссийской ломки. Булгаков не мог отмахнуться от него, как от какого-нибудь рифмоплета типа Ивана Бездомного. Маяковский буквально маячил у него перед глазами, являя пример коллеги по священному литературному труду, удачно пристроившего свой несомненно огромный литературный талант на потребу новым, безбожно жестоким властям. Вольно или невольно, но Булгаков вел свой страстный, хотя и не очень слышный современникам спор с главным поэтом эпохи смычек, коллективизаций, индустриализаций... Спор заведомо неравный, ведь у Булгакова рот был забит кляпом цензуры, а Маяковскому ничего не стоило, походя, во всеуслышанье страны бросить такое:

На ложу
в окно театральных касс
Тыкая ногтем лаковым,
он (буржуй - авт.) дает социальный заказ
На "Дни Турбиных" -
Булгаковым.

Тем не менее, Булгаков выдерживал светский тон и даже играл с Маяковским на бильярде, довольно часто проигрывая мастеру точного удара, каким был Владимир Владимирович.

Вроде бы оба из одного и того же разночинного сословия, из семей не Бог весть какого достатка, но как же далеко отстояли они друг от друга во всем.

Разделял их и еще один барьер, который всегда встает между фронтовиками и "тыловыми крысами". Маяковский счастливо избежал передовой и в первую мировую (служил чертежником в столичном броневом дивизионе) и в гражданскую. Булгаков работал в прифронтовых госпиталях, слышал свист пуль над головой, знал тяготы боевых походов...

Они играли на бильярде, общаясь друг с другом с ледяной вежливостью заклятых врагов.

Имя Маяковского гремело по всей стране. В театре Мейерхольда шли его пьесы "Клоп", "Баня", где со сцены в словаре после "бюрократизма, богоискательства, бубликов, богемы" поминался Булгаков. Маяковский пинал лежачего, Булгакова не печатали и все пьесы были сняты.

"Сознание своего полного, ослепительного бессилия нужно хранить про себя", -- писал Булгаков Вересаеву. И мучительно мечтал уехать к братьям в Париж. Пока первый поэт страны раскатывал по заграницам, Булгаков боролся за элементарное выживание.

Когда Мейерхольд назвал Маяковского "новым Мольером", Булгаков был глуоко оскорблен таким сравнением. В Мольере он видел великого мастера, ставить вровень с которым автора "Клопа" и "Бани" было просто кощунственно. Это оскорбленное чувство послужило одним из импульсов к созданию шедевра -- пьесы "Мольер", как назвал ее Горький, испугавшийся названия "Кабала Святош".

"Новый Мольер" казался несокрушимой глыбой на советском Олимпе. Прижизненно обронзовевший классик новой пролетарской литературы. И вдруг -- низвержение официального кумира, начавшееся годичной травлей в газетах и кончившееся весьма сомнительным самоубийством. Глыба пала сама по себе, или ее убрали? Что стояло за этой смертью?

На что налетела "любовная лодка"?

Далеко не все в Москве поверили в самоубийство поэта, столь явно осудившего за "уход из жизни" Сергея Есенина. Не верил в официальную версию и Булгаков. Разумеется, он не располагал тогда теми документами и фактами, которые легли в основу современных авторских расследований трагедии в Политехническом проезде. Но писательская интуиция, знание нравов новой эпохи, - не давали обманываться...

Михаил Булгаков, читая газету с сообщением о смерти своего всегдашнего оппонента, обратился к подруге семьи Марике Чимишкиан с множеством недоуменных вопросов: "Любовная лодка разбилась о быт". Скажи, неужели вот - это? Из-за этого?.. Нет, не может быть! Здесь должно быть что-то другое!"

Спустя полгода Булгаков написал весьма задумчивое двустишие:

Почему твоя лодка брошена
Раньше времени на причал?

Смерть Маяковского многих тогда сделала задумчивыми. Три дня гроб с телом поэта был выставлен на улице Воровского, 52, где и теперь находится Центральный дом литераторов. Толпа стояла не только вдоль всей улицы, но и на площади Восстания.

Всего месяц назад в том же зале, где стоял пышный гроб, Маяковский водил экскурсии по своей персональной выставке: "20 лет работы". Он пытался напомнить о своих заслугах: "Окна сатиры РОСТА", афиши выступлений, стенды с книгами, альбомы с вырезками из периодики. Вот только писатели, приглашенные на ту выставку, не пришли, как не пришли и вожди. Это был бойкот.

Маяковский догадывался, что высокому начальству весьма не нравится его сатира, нацеленная на "борьбу с бюрократизмом и чисткой соваппарата". Не нравится, несмотря на выдвинутые лозунги в "Правде". В той же газете от 3 апреля 1930 года была напечатана статья Сталина, в которой, в частности, говорилось: "Дон-Кихот тоже ведь воображал, что наступает на врагов, идя в атаку на мельницу. Однако известно, что расшиб себе лоб на этом, с позволения сказать, направлении. Видимо, лавры Дон-Кихота не дают спать нашим "левым загибщикам"".

Последний год жизни "левого загибщика" Маяковского был сущим адом. А для начала он не поехал в Париж, где его не стала ждать новая возлюбленная -- Татьяна Яковлева.

Ты одна мне
ростом вровень
Стань же рядом
с бровью брови...

Уезжая в Москву, он оставил деньги в цветочном магазине, чтобы каждое воскресенье ей, двадцатидвухлетней эмигрантке из Пензы, приносили розы целый год, пока его нет. Он мечтал вернуться за ней через год, жениться и увезти с собой на Горный Алтай, потому что там сказочно красивые ландшафты. Должно быть, он уже тогда лелеял мысль сбежать подальше от опасных столиц.

Эта русская красавица с берегов Сены затмила все прежние, весьма многочисленные его любови, в том числе -- это было самое опасное в его положении -- роковую связь с Лилей Брик. Маяковский опрометчиво не скрывал, что собирается жениться на Татьяне Яковлевой (это белоэмигрантке-то?!) и вывезти в Сибирь подальше от своей всемогущей повелительницы. Всемогущество Лиле Брик придавал адюльтер с одним из шефов ОГПУ Яковом Аграновым.

Бойтесь чекистов, дары приносящих!

Да, она была его хозяйкой, Лиличка Брик, а он, "король футуристов" -- ее верным Щеником, как сам подписывался в письмах к ней. Лилия Юрьевна Брик, официальная жена Осипа Максимовича Брика. Осип Брик был юристом, но по специальности не работал, писал стихи, потом стал теоретиком революционного искусства. Лиля чуть ли не с первых лет семейной жизни создала собственный салон, где всегда собиралась элита того времени: поэты, художники, артисты, политические деятели. Лиля жила в окружении знаменитостей и любила их шокировать. Уже в старости она потрясла Андрея Вознесенского таким признанием: "Я любила заниматься любовью с Осей. Мы тогда запирали Володю на кухне. Он рвался, хотел к нам, царапался в дверь и плакал..." Страдающей стороной в этом "треугольнике", оказывается был знаменитый поэт! Вознесенский был настолько шокирован услышанным, что полгода не мог приходить к Брик в дом. "Она казалась мне монстром. Но Маяковский любил такую. С хлыстом..." Она всегда была весьма вольна в своих увлечениях, и потому сама смотрела сквозь пальцы на амурные похождения Щеника. Но до поры. Как только очередной роман Маяковского грозил разрушить странную "семью", Лиличка очень элегантно устраняла соперницу. Она, не забыв положить в сумочку удостоверение сотрудницы ГПУ N 15073, приглашала ее на прогулку. После милой беседы двух дам, наивная претендентка на роль жены пролетарского поэта N 1 предпочитала навсегда исчезнуть с его горизонта. И Щеника снова посылали в Берлин за модным бельем для Осипа Максимовича или в Париж за автомобильчиком для Лили Юрьевны, и "непременно последней марки "рено" или "бьюик"". Такая семейная жизнь с Бриками продолжалась около шестнадцати лет. Лиля Юрьевна в своих воспоминаниях настаивала, что "ни о каком menage a trois" - любовь втроем - не могло быть и речи. Правда, в 1926 году все они стали просто друзьями, могли бы разъехаться, но они по-прежнему, жили под одной крышей. Сказывалась привычка Бриков к комфорту, который обеспечивал Маяковский. Хотя Владимир Владимирович отвоевал некоторую свободу и стараниями своей покровительницы получил комнату-кабинет -- окнами в окна мрачной домины на Лубянке. Возможно даже, что свет его рабочей лампы был виден из окна Якова Агранова, заместителя Генриха Ягоды. Во всяком случае, Лиля Юрьевна, проповедуя на своих салонных "литературных вторниках" не только изыски футуризма, но и идеи свободной любви в духе "революционной морали" мадам Коллонтай, не скрывала от Щеника, что стала любовницей зама всесильного шефа политической охранки. Завсегдатай литературных вечеров у Бриков, "ценитель изящной словесности", Агранов не испытывал к Маяковскому, как к своему предшественнику в объятиях Лилички, никакой ревности. Более того, всячески подчеркивал свое расположение к "молочному брату" и даже подарил ему револьвер. Может, тот самый, который в роковой день левша Маяковский возьмет зачем-то в правую, весьма неудобную для себя руку и якобы нажмет на спуск. Кстати, в папке уголовного дела вместо маузера N 312045, записанного в милицейском протоколе, биограф поэта Валентин Скорятин обнаружил уже другое оружие браунинг N 268979

Маяковский был левшой не только в быту, но и в общественно-литературной жизни. Руководимый Маяковским ЛеФ (Левый фронт искусств), провозгласивший: "Мы пролетарии искусства! Истинные пролетарии от искусства -- мы!", стала (неофициально) подведомственна ОГПУ, и в частности товарищу Агранову, печально известному тем, что лично расстрелял Николая Гумилева, не считая сотен других жертв на его совести. Роман Гуль писал о нем: "...кровавейший следователь ВЧК Яков Агранов, ставший палачом русской интеллигенции...".

Но на роль "истинных пролетариев от искусства" претендовала и РАПП (Российская ассоциация пролетарских писателей). РАПП возглавлял Леопольд Авербах. Между ЛеФом и РАППом шла острейшая борьба за литературную власть.

"Один из руководителей РАПП, Сутырин, - пишет А.Михайлов в книге "Точка пули в конце", - впоследствии признавался, что они прямо "выходили на Сталина". "Мы с ним могли встречаться очень легко... Он учил нас политической борьбе. РАПП получил административное могущество. Нам ЦК дал особняк... автомобили, деньги, Авербах мог прямо по телефону связываться со Сталиным". Тем более, что он был родственник Г.Ягоды.

ЛеФ и РАПП -- две руки одного кукловода. Но правая -- более сильная в смысле поддержки властей (Сталина, Ягода) -- давно побивала левую...

В маске козла

6 февраля 1930 года Маяковский окончательно понял, что "выходов нет" ... и подал заявление о вступлении в РАПП. Все были поражены: и брошенные им лефовцы, и рапповцы, которые молчали довольно долго. Заявление Маяковского обсуждали и наконец приняли положительное решение. Процедуру вступления обставили как можно унизительней. Но что оставалось делать, когда из библиографического списка рекомендованного школьникам, исчезли все книги Маяковского? В Ленинграде с треском провалилась пьеса "Баня". Михаил Зощенко писал после посещения театра: "Более тяжелого провала мне не приходилось видеть". Рецензии в газетах стали появляться одна убийственней другой.

Тогда же Владимир Маяковский писал Татьяне Яковлевой в Париж: "Нельзя пересказать и переписать всех грустностей, делающих меня молчаливее".

Татьяна поняла, что Маяковского она уже никогда не увидит, и приняла предложение виконта дю Плесси (честно прождав год). Да к тому же ее письма к Маяковскому не доходили, их перехватывала Лиля Брик. Младшая сестра Лили, жившая в Париже, Эльза Триоле, постаралась как можно скорее довести до Москвы весть о замужестве Татьяны, Маяковский был расстроен. И чтобы он не страдал, заботливые Брики подыскали девушку, похожую на Татьяну Яковлеву, только ниже ростом, -- Веронику Полонскую. Полонская была женой Михаила Яншина и артисткой МХАТа.

Была предпринята еще одна утешительная мера: в Гендриковом переулке устроили репетицию будущего 20-летнего творческого юбилея, так сказать, домашнее чествование. Были только свои: Мейерхольд, Райх, Брики, Яншин с Полонской, Асеев, Каменский... Асеев пародировал тех, кто ходил "на всех Маппах, Раппах и прочих задних Лаппах". (Предательство Маяковского еще впереди). Из театра Мейерхольда - ТИМа привезли реквизит, Зинаида Райх сама всех гримировала.

"Место на стуле посреди столовой, - пишет Михайлов, - предоставляется Маяковскому, он садится на стул, повернув его спинкой вперед. Принимая правила игры, Владимир Владимирович водружает на голову маску козла: "Надо иметь нормальное лицо юбиляра, чтобы соответствовать юбилейному блеянию".

Воскресенье 13 апреля, за день до рокового выстрела, Маяковский провел в гостях у Валентина Катаева, на вечеринке. Поэт пытался объясниться с Вероникой Полонской, уговаривал переехать к нему, бросить Яншина. Похоже их роман ни для кого не был секретом, даже для мужа. Поздно ночью Маяковский проводил супругов до Каланчевки, где они жили. А утром в 8.30 14-го апреля заехал за Вероникой на такси. Дома у Маяковского, в Политехническом проезде, они снова объяснялись. Полонская обещала уже вечером переехать к нему насовсем. Таким образом, "любовной лодке" не с чего было разбиваться.

Во время их беседы вошел книгоноша Локтев, он принес тома Большой Советской Энциклопедии. Маяковский стоял в ту минуту у дивана на коленях перед Полонской. Локтев свалил книги прямо на диван. А дальше, по словам Юрия Олеши, -- Полонская выбежала с криком: "Спасите!", и лишь потом раздался выстрел. Сестра поэта Людмила записала (надо думать, со слов Вероники) у себя в тетради: "Когда сбегала с лестницы П. (Полонская), раздался выстрел, тут же сразу оказались Агран. (Агранов), Третьяк. (Третьяков), Кольцов. Они вошли и никого не пускали в комнату".

Из протокола осмотра тела явствует, что выстрел был произведен сверху вниз (пуля вошла около сердца, а прощупывалась около последних ребер внизу спины) "и похоже, - пишет Скорятин, - в тот момент, когда Маяковский стоял на коленях".

Все очень странно... Двое влюбленных мирно обсуждают планы на будущее, вдруг она убегает с криком "Спасите!", а он, не держа в руке оружие, стреляется. И убивать он себя не собирался, он даже внес деньги в жилищный кооператив на новую квартиру. После смерти поэта туда переселились Брики. Зато уж кто точно покончил жизнь самоубийством -- это Лиля Брик. Она совершила это в старости, прикованная к постели переломом шейки бедра. Приняла смертельную дозу снотворного. А тогда 14 апреля в Берлин, куда уехали Брики, была послана телеграмма: "Segodnia utrom wolodia pokontscil soboi. Lewa Jiania."

Кто это Leva Jiania? В воспоминаниях Галины Катанян находим объяснение таинственной подписи. Оказывается это не одно лицо, а подписи двух разных человек: Leva -- это Лев Гринкруг (друг Бриков), Jiania -- Яков Агранов.

"Владимир Владимирович любил хорошие вещи.
Крепкие, хорошо придуманные.
Когда он увидел в Париже крепкие лаковые ботинки, подкованных сталью под каблуком и на носках, то сразу купил он таких ботинок три пары, чтобы носить без сносу.
Лежал он в красном гробу в первой паре.
Не собирался он умирать, заказывая себе ботинки на всю жизнь.
Над гробом наклонной черной крышей, стеною, по которой нельзя взобраться, стоял экран.
Люди проходили мимо побежденного Маяковского.
Он лежал в ботинках, в которых собирался идти далеко.
Побежденный он не жил, побежденный он лежал мертвым."

Виктор Шкловский ("Гамбургский счет").

Чем прогневал поэт вождя?

Так же как Понтию Пилату не надо было отдавать прямого приказания, чтобы убрали Иуду, (начальник тайной полиции Афраний прекрасно понял невысказанное желание шефа) - так же и Сталину было достаточно намекнуть Ягоде ли, Агранову о своем недовольстве "горланом - главарем", как всемогущая и бесконтрольная "охранка" исполнила то, что от нее ожидал хозяин.

Отчего же пламенный трубадур большевизма впал в немилость вождя?

Сталин, обладая собственным опытом стихосложения, не жаловал новаторскую музу Маяковского (Ленин тоже не любил его стихов). Маяковского терпели, припрятав собственные вкусы, и поддерживали пока тот исправно служил партийному агитпропу. Но вот пришли новые времена: Сталин неудержимо зашагал к пику личного абсолютизма. Маяковский, написав поэму "Ленин", должен был не медля создать оду и другому - живому - вождю. Поэт этого не сделал. Горше того, во всем его многотомном творчестве едва ли найдется более двух-трех строк, посвященных советскому кесарю, "самому дорогому и лучшему из людей". А это уже позиция. Точнее оппозиция. Конечно, она еще не тянет на "смертный приговор". Но в середине двадцатых развернулась беспощадная борьба с троцкизмом. "Троцкистом" мог стать всякий, кто находился даже в тихой, немой, внутренней оппозиции к Сталину. Салонный круг, в котором вращался поэт, трудно заподозрить в симпатиях к генеральному секретарю. Истинные чувства, которые питали к обронзовевшему Сталину друзья Лили Брик, ее литературно-лубянское окружение, без околичностей выразил Осип Мандельштам: "Твои пальцы, как черви жирны"… Соответственно реагировал и кремлевский горец, меняя Ягоду на Ежова, Ежова на Берию, -- исподволь готовя 37-й год для всех, "кто не с нами".

Маяковский слишком поздно переметнулся из ЛеФа в РАПП, из стана "левых загибщиков", со страниц директивной "Правды", в лагерь рапповцев.

В пьесе "Баня" Сталин легко мог узнать себя в образе Победоносикова. Но это полбеды. Мог ли простить вождь с кавказскими понятиями о семейной чести намек на самоубийство своей жены? В пьесе он достаточно прозрачен. Победоносиков отдает жене револьвер, просит быть осторожной -- оружие заряжено, и тут же объясняет, как снять предохранитель.

Можно только догадываться об истинных обстоятельствах, которые могли стать роковыми для Маяковского; например, о его близком знакомстве в Мексике с художником Диегой Риверой, исповедовавшего троцкизм до тех пор, пока его жена не стала любовницей Льва Давыдовича, пригретого Риверой в годы изгнания. Не исключена возможность, что Сталин получил по спецканалам информацию о том, что Маяковский ездил в 1925 году в Мексику с тайным поручением оппозиции договориться с Диегой Риверой о возможном убежище Троцкого в Мексике. Достаточно было лишь малейшего подозрения в этом, чтобы судьба слишком выездного поэта была предрешена. Так или иначе, но в 1929 году на Маяковского обрушилась совершенно неожиданная для него и для всех волна уничтожительной критики.

Самый лучший поэт -- мертвый поэт. Это в разумении не только Сталина, но и всех единовластцев. Маяковский и мертвым должен был служить "атакующему классу" еще лучше, чем при жизни. Вот почему Сталин, по истечении некоторого времени объявил его "лучшим поэтом советской эпохи".

14 числа весеннего месяца нисана
или
"В этом городе все возможно"

Булгаков был настолько потрясен внезапным крушение "медного всадника" советской литературы, что возобновил работу над оставленным было романом о князе тьмы. На его глазах разыгрывалась грандиозная драма воистину библейского масштаба, где кесарем был Маркс с его "самым верным учением", наместником кесаря в России, прокуратором Пилатом -- генсек Сталин, начальником тайной службы Ершалаима Афранием -- Агранов с Ягодой, гонимым проповедником Иешуа -- Мастер, распятый на газетных полосах; наконец, румяным менялой из Кириафа (душу променявшим на монеты) -- рослый поэт из Багдади, променявший талант на партийный агитпроп.

Надо было обладать недюжинной писательской (да и гражданской) смелостью, чтобы в стране, где во всю действовала хорошо отлаженная машина политических убийств -- ОГПУ-НКВД, вскрыть и показать в романе тайный механизм таких убийств. Булгаков это сделал на печальном примере Маяковского. И никого не обманул библейский антураж эпизода. Под белым плащом с кровавым подбоем, под тогами Афрания и его подручных явственно проступают чекистские френчи с синими петлицами.

Вспомним, как настойчиво повторяет Булгаков роковую дату в библейской части романа: "14 числа весеннего месяца нисана. Она читается как 14 апреля 1930 года. 14 числа весеннего месяца нисана ударом ножа в сердце был зарезан Иуда. 14 апреля 1930 года рухнул на пол своей комнаты с прострелянным сердцем Маяковский.

В день 14 числа весеннего месяца нисана Пилат поднимает бокал с густым и красным как кровь вином, называемым Цекубой. Название этой марки весьма созвучно со знакомой аббревиатурой ЦК(б) - большевиков. И выспренный тост Пилата, обращенный к кесарю, звучит вполне в духе времени: "За тебя, кесарь, отец римлян, самый и дорогой и лучший из людей!".

Под это кроваво-красное вино идет весьма примечательная беседа Пилата с начальником тайной службы при прокураторе Иудеи Афранием. Разве не слышится в этом имени фамилия его советского коллеги Агранова?

Булгаков дает почти портретное сходство: у Афрания, как и у Агранова, мясистый нос, острые и хитрые глазки, прикрытые "немного странноватыми, как бы припухшими веками".

"Он убит вблизи города, - сообщил начальник тайной службы.
- Не сделала ли это женщина? - вдруг вдохновенно спросил прокуратор. Афраний отвечал спокойно и веско:
- Ни в коем случае…
- Да, Афраний, вот что внезапно мне пришло в голову: не покончил ли он сам собой?
- О нет, прокуратор, - даже откинувшись от удивления в кресле ответил Афраний, - простите меня, но это совершенно невероятно!
- Ах, в этом городе все вероятно! Я готов спорить, что через самое короткое время слухи об этом поползут по всему городу.
- Это может быть, прокуратор."

Повторим и мы вслед за Афранием: это может быть… И слухи о самоубийстве Маяковского не то что поползли -- полетели по Москве "через самое короткое время".

Владимир Маяковский в глазах Булгакова мог быть только Иудой. Прежде всего потому, что как и Иуда отрекся от Христа, от веры родителей и прадедов, в угоду и пользу власть предержащих. Отрекся публично, громогласно: "Я бросал бы в небо богохульства…" И бросал в преизбытке.

Михаилу Афанасьевичу Булгакову, сыну профессора Духовной академии, выходцу из религиозной семьи, человеку верующему, глубоко претило это воинствующее богоборчество. И он хорошо знал, что в царской России богохульство наказывалось каторжными работами от 6 до 12 лет. Маяковский даже не богохульствовал, он, последователь Ницше, исповедовал его богоборческую философию: "Все равно -- раболепствовать пред богами или пред людьми и их тупоумными мнениями: святая любовь к самому себе плюет на все роды холопства", -- читаем мы в книге Ницше.

Ницшеанец Горький когда-то увлек молодого поэта идеями немецкого философа.

В глазах Булгакова Маяковский мог быть только Иудой, ведь он предал свой "атакующий класс", став новым пролетарским буржуа: заграничные поездки, большие гонорары, валютные подарки любовнице -- все это мало вязалось с образом пламенного "агитатора, горлана-главаря". Да еще гипертрофированная забота о собственном здоровье. Маяковский никогда не пил сырой воды, постоянно носил с собой мыльницу и фляжку с кипяченой водой. Его отец умер от заражения крови, уколовшись ржавой скрепкой, и сын всю жизнь боялся повторить его судьбу. Тем более, что они оба родились в один и тот же день -- 7 июля.

Маяковский предал и своих собратьев по литературному объединению. Как только ЛеФ ослабел и оказался неугоден Вождю, Маяковский покинул "левый фронт" и перебежал в стан бывших противников.

Иудин грех был и в его отношениях с Горьким. Присоединившись к кампании против Горького, организованной сверху, он в "Письме писателя Владимира Владимировича Маяковского писателю Алексею Максимовичу Горькому" в вызывающей манере осудил пролетарского писателя как эмигранта. Горький ему этого никогда не простил.

Тогда же Булгаков писал: "Все равно, как бы писатель не унижался, как бы не подличал перед властью, все едино, она погубит его. Не унижайтесь!" Свой роман о Мастере Булгаков начал в 1929 году и бросил. Смерть Маяковского, звонок Сталина вернули его к рукописи, и в новом варианте появляется эта дата -- "14 нисана".

"Примус взорвался"

Так же как не верил Булгаков в самоубийство Иуды (не мог человек с таким характером наложить на себя руки, его могли только убить), так не верил он и в самоубийство Маяковского.

Соседи Маяковского по его последней квартире показывали следствию: звук выстрела в комнате поэта они приняли за звук взорвавшегося примуса.

Примус взорвался…

"Не шалю, никого не трогаю -- починяю примус!" Этот нехитрый бытовой агрегат в лапах кота Бегемота стал в романе символом ложной версии, заблуждения. И когда московские оперативники ведут пальбу по коту, пробитый пулями примус приобретает и вовсе зловещий смысл: не примус взорвался в комнате поэта, не сам себе пустил он пулю -- все это ошибки одного порядка.

Автор наимосковейшего романа оставил на Москве физический след, едва заметный: надгробный камень да мемориальная доска на доме по Садово-Триумфальной. Было там еще и медное панно у въезда во двор, да стащили его на цветной металл.

Маяковский увековечен в столице достойно -- со всем большевистским размахом: монумент на Триумфальной, памятник на Лубянке, бюст на подземной метростанции… Коль скоро с памятниками у нас не очень церемонятся: переставляют их как шахматные фигуры на доске (даже с Пушкиным не посчитались) -- может быть еще одну передвижку сделать: Маяковского на Лубянку, поближе к месту жительства, благо постамент посреди площади освободился. Ну, а бронзового Булгакова поставить на место, которое принадлежит ему по праву триумфатора -- на Триумфальной. Есть другой вариант: прописать автора "Белой гвардии", "Бега", "Театрального романа", "Мастера и Маргариты" -- на Патриарших прудах. Там ли, сям ли, но памятника в Москве Михаил Булгаков более чем достоин, как бы не злились на него дети Швондеров и Шариковых. Отдадим же Мастеру свой последний долг.

Он умер, спустя десять лет после гибели своего антипода в том же весеннем месяце нисане…

Сегодня в театре имени Маяковского идут пьесы Булгакова, как идут они во многих театрах столицы, Петербурга, городов России и мира.

Мы запирали Маяковского в соседней комнате и занимались любовью.
Он слушал как кряхтел Ося, стонала Лиля и писал стихи

© Лиля Брик

Лиля Юрьевна Брик (1891-1978) - дочь Урии Кагана, присяжного поверенного при Московской судебной палате и члена Литературно-художественного кружка. Мать Лили - еврейка латвийского происхождения, училась в Московской консерватории, играла на фортепиано, писала стихи, устраивала у себя дома музыкальные вечера.
Лиля училась на математическом факультете Высших женских курсов, потом в Московском архитектурном институте, какое-то время в Мюнхене занималась скульптурой.
С юности одной из важнейших составляющих её существования стали яркие любовные романы. Их череда не прервалась и в 1912 году, когда московский раввин Мазе обвенчал Лилю с юристом Осипом Бриком.

Заочное знакомство Лили Брик с В. Маяковским началось еще в 1913 году, когда оба были много друг о друге наслышаны (В. Маяковский был близким знакомым младшей сестры Лили - Эльзы). В конце июля 1915 года Эльза наконец познакомила Лилю с поэтом. В этот день Маяковский читает на квартире Бриков в Петрограде свою не опубликованную еще поэму "Облако в штанах". С этого дня Володенька, как его называют Брики, становится фактически членом их семьи.

Поэму "Облако в штанах" никто не хочет печатать, и Осип Брик издает ее на свои деньги тиражом 1050 экземпляров. Посвящение к поэме краткое: "Тебе, Лиля". К слову, с этих пор Маяковский все свои произведения посвящает Л. Брик; позже, в 1928 году, с публикацией первого собрания сочинений, В. Маяковский посвятит ей и все произведения до 1915 года - года их знакомства. Посвящение на собрании сочинений будет еще более лаконичным и очень "маяковским": "Л.Ю.Б.".

С 1915 года квартира Бриков-Маяковского регулярно посещается известными литераторами, а по совместительству друзьями Маяковского: Велемиром Хлебниковым, Давидом Бурлюком, Василием Каменским, Николаем Асеевым, позже - Сергеем Есениным, Всеволодом Мейерхольдом, Максимом Горьким, Борисом Пастернаком, а также зампредом ОГПУ Я.С. Аграновым. Душа и естественный центр "салона" - сама хозяйка, Лиля Брик.

В феврале 1916 года О. Брик издает поэму Маяковского «Флейта-Позвоночник», в которой, как и во многих последующих стихах, поэт воспевает свое неистовое чувство к Лиле. Особое место в лирике Маяковского занимает написанное 26 мая 1916 года стихотворение «Лиличка!».

В 1918 году Лиля и Владимир снимаются в киноленте «Закованная фильмой» по сценарию самого В. Маяковского. По возвращении со съемок поэт окончательно переезжает в квартиру к Брикам. Лиля позже напишет: "Только в 1918 г. я могла с уверенностью сказать Осипу Максимовичу (Брику) о нашей (с Маяковским) любви. С 1915 г. мои отношения с О. М. перешли в чисто дружеские, и эта любовь не могла омрачить ни мою с ним дружбу, ни дружбу Маяковского и Брика. Все мы решили никогда не расставаться и прожили жизнь близкими друзьями. <...> Я любила, люблю и буду любить Осю больше, чем брата, больше, чем мужа, больше, чем сына. Про такую любовь я не читала ни в каких стихах. Эта любовь не мешала моей любви к Володе".

В марте 1919 г. Маяковский и Брики переселяются в Москву, где поэт устраивается на работу в РОСТА (рисует плакаты). Деятельное участие в его труде принимает и Л. Брик.

В 1922 году, к тому времени, когда Маяковский приезжает для чтения своих стихов в Ригу (приглашение было устроено Лилей), издана поэма "Люблю" - одно из самых светлых произведений Маяковского, отражающее отношения его и Л. Брик того времени.

В конце же 1922 г. наступает первый кризис в отношениях Л. Брик и В. Маяковского, и они принимают решение о двухмесячной разлуке (с 28.12.22 по 28.02.23), в течение которой они "должны пересмотреть свое отношение к быту, любви, ревности, инерции обихода и т.д". Маяковский, при том, что женщин у него много, патологически ревнует Лилю и не оставляет ее в это время: прячась, часами караулит в парадной, пишет ей письма и записки, присылает цветы, книги и птиц в клетке. В ответ получает лишь краткие записки. 28 февраля 1923 они встречаются на вокзале, чтобы вместе поехать на несколько дней в Петроград. В купе Маяковский с ходу прочитывает Лиле свеженаписанную поэму "Про это" и рыдает у нее на руках.

Любовные отношения Л. Брик и Маяковского длятся еще некоторое время, однако в 1924 г. происходит последний разлад. Лиля пишет поэту записку, в которой говорится, что она не испытывает к нему прежних чувств. В конце записки она добавляет: "Мне кажется, что и ты любишь меня много меньше и очень мучиться не будешь". Маяковский мучается, но старается не показывать этого, заявляя: "Я теперь свободен от любви и от плакатов" ("Юбилейное", 1924 г.).

Сильно и долго переживая разлуку и стремясь развеяться, в мае 1925 года Маяковский едет во Францию, оттуда - в Мексику и США. Его стихи того времени довольно оптимистичны и даже сатиричны. Когда поэт возвращается, его интимная жизнь с Лилей на словах заканчивается, но на деле почти каждая их встреча заканчивается сексом.

В июле 1926 года Лиля Брик работает ассистентом А. Роома на сьёмках фильма «Еврей и земля».

В 1927 году выходит фильм «Третья Мещанская» («Любовь втроём») режиссёра Абрама Роома. Сценариста Виктора Шкловского упрекали в том, что он проявил бестактность по отношению к Маяковскому и Брикам, которых он хорошо знал и описал их "любовь втроём" в этом фильме.

Весной 1928 года она уже в качестве режиссёра снимает с В. Жемчужным фильм «Стеклянный глаз». В это же время Лиля Юрьевна занимается писательской и переводческой деятельностью (переводит с немецкого Гросса и Виттфогеля), а также издательскими делами Маяковского.

Последняя встреча с Маяковским происходит 18 февраля 1930 г., в день, когда Брики временно уезжают в Берлин и Лондон. Прощание как никогда затягивается. Маяковский, который долгое время пытается добиться, чтобы его выпустили в Париж к Т. Яковлевой, в последние дни жизни будет рваться еще и к Л. Брик.

Последняя открытка от Лили Маяковскому отправлена 14 апреля 1930 г., в день самоубийства поэта. Позднее Лиля напишет: "Если б я в это время была дома, может быть, и в этот раз смерть отодвинулась бы на какое-то время".

Несмотря на это, злые языки обвиняют Брик в гибели поэта, хотя сама она до последних дней жизни будет носить на цепочке подаренное поэтом кольцо с гравировкой её инициалов - Л.Ю.Б., которые складывались в бесконечное "ЛЮБЛЮ".

В соответствии с предсмертной запиской поэта весь его архив был передан Брикам (существует правдоподобная версия о посмертной правке записки Бриками). Лиля занимается подготовкой собрания сочинений Маяковского (несмотря на протесты матери и сестёр поэта). Возникают сложности с публикацией, и она пишет письмо И. Сталину, в котором просит помочь в издании собрания сочинений. Именно на ее письме Сталин пишет: "Маяковский был и остается лучшим, талантливейшим поэтом нашей советской эпохи. Безразличие к его памяти и произведениям - преступление". Слова вождя сомнению не подвергаются. Маяковский становится главным поэтом Советского Союза. (Cразу после ареста Примакова, Сталин, согласно легенде, сказал фразу: "Не трогайте жену Маяковского», имея в виду Л. Брик.

Л. Брик сотрудничала с ОГПУ и другими советскими спецслужбами, "ездила за границу чаще, чем в Переделкино". (исключая 1934-1954 гг.)

Была замужем за командиром "червоного казачества" комкором Виталием Примаковым, репрессированым в 1937 г. Позже за литературоведом Василием Катаняном, ставшим ее "последним, четвертым мужем".
Л. Брик занималась переводами, теоретическими трудами (например, о творчестве Ф. Достоевского), скульптурой (бюсты В. Маяковского, О. Брика, В. Катаняна, автопортрет хранятся в частных коллекциях). Её домашний салон на Кутузовском в 1960-е гг. был заметным центром неофициальной культурной жизни. Поэт Андрей Вознесенский получил путевку в жизнь благодаря ей. У неё часто бывали Майя Плисецкая, Родион Щедрин и другие деятели культуры и искусства.

Лиля Брик покончила с собой 4 августа 1978 г. на даче в Переделкине, приняв смертельную дозу снотворного. Она решила, что своей физической беспомощностью (у нее был тяжелый перелом, кости не срастались) причиняет боль близким и обременяет их.

Об отношениях людей, внесших особый вклад в культуру и искусство, преподносят в определенном тандеме: Есенин - Бениславская, Маяковский - Брик, Мейерхольд - Райх и т.д. Все эти люди жили в одно время, по одним улицам ходили, за одним столом "чаи кушали". Приятельствовали....и не приятельствовали. При этом, круг интересов был один. А если данные фамилии в другом пасьянсе поставить? Например, отношения (не любовные, я не об интимном): Маяковский - Миклашевская, Есенин - Толстая, Райх - Брик. Интересная картинка вырисовывается.....
В первом случае. Августу Миклашевскую, невозможно было не отметить за ее безупречную внешность и хорошую игру на сцене у Таирова. Маяковский ее оценил, еще при жизни Есенина. Оба поэта ее боготворили и боялись втянуть в свой образ жизни.
Во втором случае. Софи Толстая, для поэта была источником живительной силы. Увы, он сам оказался от кружки чистой воды, что она ему протянула.
А третий тандем, самый интересный. В Москве, полагаю, в то время, не так уж много было салонов, где встречался весь столичный бомонд. В доме Мейерхольда и Райх, это было естественно, т.к. хозяева - люди "высшей пробы". А в доме Брик, желаемое выдавалось за действительность. Кто бы туда пошел глядеть на Осю и что бы он интересное поведал? Воспоминания Чуйковской, тому пример. Да и многих других, если только их не столоваться.

Брик по жизни БОРЕЦ, за самое лучшее место под солнцем. Рожденная Карьер, уже на генном уровне запрограммированна на карьеру. Строится ее благополучие с холодным умом и расчетом. Это нам этот хаос в ее салоне не понять: художники, писатели, энкэвэдэшники, сексоты, удачники и неудачники. У нее под рукой, всегда найдется нужный человек. Маяковский не лакей, нет. Он жертва тотализатора: не на ту лошадь поставил. Кому бы она слала телеграммы "Все хорошо. Вышли денег" или "Купи розовые панталоны и автомобильчик"? Может Осе? Поэтому всегда держала руку на пульсе. Умно..."Стойло Пегаса", как нельзя лучше говорит о том, где должен находиться поэт. Попробуешь выйти, а тут окрик:"Ну, в стойло". За счет кого столы накрывать чекистам? Маяковский и должен был уйти в никуда "Если не мне, то никому". А ведь как дорогу расчищала, всех ненавидела, кому Маяковский не нравился: Бунина, Ахматову....Думается, что и Есенин мешал. Златокудрый певец России при жизни великим считался, а Маяковский...только после письма к Сталину.А тут еще Постановление ЦИК и СНК от 16 мая 1928 года выходит о правах наследников на авторство.
Нет, эта не про нее "Ах, какая женщина, мне б такую"....

Уважаемый автор "Вера Витальевна"!О лакействе Маяковского я думаю вот почему. Он говорит о Ленине то, что только лакеи могли говорить.
Из лакейского стихотворения "Владимир Ильич" Маяковского:
"Когда
над миром вырос
Ленин
огромной головой".
Оно написано в 1920 году. В стране было людоедство. Две трети горожан сбежали в деревни. Разврат творился неслыханный: запрещались семьи, блуд - на каждом шагу.